Шарлотта Линк - Ложь без спасения

– Какие выводы ты имеешь в виду?

– Ну, ты… – Лаура стала изворачиваться, и Кристофер чуть не раздавил телефонную трубку, настолько сильно он сжал ее в руке. – Ты говорил о женитьбе, а… это было для меня слишком неожиданно…

Хейманн знал эту породу женщин, эти их беспомощные попытки выкрутиться из отношений и избежать ответственности, и это всегда вызывало в нем отчаяние и ненависть. Такие женщины были непостоянными, легкомысленными существами, они проживали свою жизнь, плывя по течению, они брали все, что им попадалось, и без зазрения совести выбрасывали все это, как только начинали хотеть чего-то другого. Этот проклятый либерализм вкупе с феминизмом совершенно вскружил им голову. С тех пор они живут в убеждении, что могут делать все, что им захочется, а на чувства и потребности других им наплевать. Время от времени они вспоминают, что в лице мужчин тоже имеют дело с людьми , и тогда начинают по-дурацки запинаться, как и Лаура только что, – вместо того чтобы ясно высказать, что устроили перепихон с мужиком просто для утехи…

Ярость напала на Кристофера со страшной силой и беспощадностью, но ему пока удалось оттеснить ее.

Это не значит, что все именно так, как он думал. Ему следует оставаться справедливым и не осуждать ее преждевременно. Может быть, она действительно сбита с толку и захвачена врасплох. Вчера вечером все произошло слишком быстро, в этом она все же права.

– Ну что ж, – проговорил Хейманн, и ему показалось, что его голос звучит достаточно спокойно, хотя на самом деле внутри у него все кипело, – я думаю, что у нас схожие представления о семье и совместной жизни. Вполне возможно, что тебе требуется немного больше времени, чем мне, чтобы настроиться на нашу ситуацию. Тебе пришлось много пережить за последние недели…

– Да, – ответила Лаура, и ее голос опять прозвучал так мучительно, что Кристофер показался себе каким-то попрошайкой, который беспомощно упрашивает удостоить его улыбкой, но не получает ее.

– Можно мне сегодня вечером позвонить тебе? – смиренно спросил он. Ему, конечно же, больше хотелось увидеть Лауру, чем звонить ей, но инстинкт подсказывал ему, что в этот день она не согласится на встречу, и он избавит себя от новых страданий, если вообще не спросит об этом.

– Конечно, – ответила Симон. Затем оба они несколько секунд молчали, и невысказанные слова словно повисли между ними. Это было настолько неприятно, что Хейманн не смог дольше терпеть и внезапно ощутил огромное желание поскорее закончить телефонный разговор.

– Я позвоню, – сказал он и поспешно положил трубку, после чего долго ходил по комнате туда-сюда и пытался снова успокоить свои взбудораженные, возбужденные чувства.

На это потребовалось какое-то время. Успокаиваясь, он что-то раздавил в руках, не видя, что именно, и лишь позже обнаружил, что это была коробка с фотографиями, которую он скомкал в маленький, жесткий мячик.

После того, как он победил свою агрессию, пришли угрызения совести и испуганные мысли: «Что же я натворил?» и «Мне не надо было кричать!».

Но Кристофер справился и с этим, а потом еще раз воспроизвел в памяти разговор с Лаурой. Он прокручивал его вперед и назад, мысленно повторял свои и ее слова, вспоминал свой тон и ее тон – и в конце концов пришел к выводу, что прошло все вовсе не так уж плохо, что на самом деле кричал он не так уж громко, не был агрессивным и не нападал на нее, а она, со своей стороны, вовсе не выкручивалась, а просто проявила обычную сдержанность, которую должна выказать женщина, когда ее спрашивают, пойдет ли она замуж. При такой игре между представителями разных полов полагается определенная степень нерешительности, и Хейманн с удовольствием был готов признать за Лаурой это право.

Когда он наконец достиг этой стадии, то ощутимо расслабился и даже вдруг испытал чувство голода. Он вышел из дома, чтобы выпить кофе со сливками на рыночной площади, а потом заказал себе пирог с заварным кремом и легкое белое вино.

Кристофер сидел на солнце, которое теперь пригревало сильнее, поскольку время уже шло к обеду, и солнечные лучи казались ему нежными и приятными. По узкой улочке бродили несколько собак, а прямо перед входом в отель «Берар» спала толстая серая кошка.

«Как прекрасна жизнь!» – подумал Хейманн немного сонно, ясно понимая при этом, что навстречу ему идет что-то большое и прекрасное, полное новых возможностей.

На улице было совсем мало людей. За соседним столом сидели две пожилые дамы, возбужденно беседовавшие о некоей третьей женщине, которая запустила свой дом и саму себя. Двое пузатых мужчин стояли в дверях таверны, болтая и смеясь. Пара ребятишек ссорились из-за мяча. Какая-то женщина вышла из своего дома, со вздохом села на каменные ступеньки перед дверью и прикурила сигарету. Другая вышла из отеля «Берар» – она выглядела взбудораженной и нервной и чуть не споткнулась о толстую кошку. Кристофер наблюдал за всем этим с благосклонностью, даже с симпатией, если хорошенько поразмыслить. Он любил людей. Вскоре он тоже будет принадлежать к ним, будет одним из них. Будет иметь жену, ребенка. Семью. Как это здорово – сидеть здесь в обед вместе с Лаурой и Софи! Отправиться с ними гулять по набережной. Научить Софи плавать и ездить на велосипеде. Хейманн подумал о пикнике в горах, о запахе шалфея и сосны, о высокой сухой траве, о том, как Бернадетт обхватила его ручонками и… стоп! Он наморщил лоб. Не та картина, не то имя. Этот пикник был на самом деле прошлым летом, и маленькая Бернадетт доверчиво играла с ним и ласкалась к нему, но об этом он не желал сейчас думать!