Иан Рэйд - Думаю, как все закончить

Чтобы догнать его, мне приходится почти бежать по дорожке. При этом я стараюсь не поскользнуться и не упасть. Мы так далеко отошли от овчарни, что, обернувшись, я вижу не два скелета, а какую-то темную массу. Как будто к стенке прислонили мешки с зерном.

– Пошли! – зовет он. – Я покажу тебе старый загон, где раньше держали свиней. Теперь родители свиней не разводят: с ними было слишком много хлопот.

Я бреду за ним по дорожке. Джейк вдруг останавливается. Загон выглядит заброшенным; похоже, к нему несколько лет не прикасались. Так мне кажется. Свиней нет, но ограда осталась.

– Что же случилось со свиньями?

– Последние две состарились и почти не ходили, – говорит он. – Их пришлось прирезать.

– И родители больше не заводили ни взрослых свиней, ни маленьких поросят? Как обычно бывает?

– Ну да. Но, по-моему, они их так и не заменили. Со свиньями много хлопот, да и содержать их дорого.

Понимаю, что лучше промолчать, и все же мне любопытно:

– Почему им пришлось прирезать свиней?

– Так случается на ферме. Это не всегда приятно.

– Да, но… они что, заболели?

Он оборачивается и смотрит на меня:

– Забудь об этом. Не думаю, что правда тебе понравится.

– Нет, скажи! Мне нужно знать.

– Иногда на такой отдаленной ферме приходится тяжело. Здесь нужно много работать. Мои родители несколько дней не заходили в свинарник, чтобы осмотреть свиней, – просто бросали им корм снаружи, и все. Свиньи день за днем лежали в одном и том же углу, и через какое-то время отец решил, что надо взглянуть на них внимательнее. Он вошел и сразу понял, что вид у свиней нездоровый. Им явно было плохо… Отец решил их передвинуть. Он стал поднимать первую свинью. Чуть не надорвался, но все-таки перевернул ее. И увидел, что живот у нее кишит личинками. Их были тысячи. Как будто вся нижняя часть свиньи покрыта движущимся рисом. У второй дела были еще хуже, чем у первой. Обеих свиней буквально пожирали заживо. А ведь и не догадаешься, если смотреть на них издали. На расстоянии казалось, что они всем довольны и просто отдыхают. Вблизи же все было совсем по-другому. Я тебе говорил: жизнь на ферме не всегда приятна.

– Ужас какой.

– Свиньи были старыми, возможно, у них ослаб иммунитет. Они подцепили какую-то инфекцию и гнили заживо. В конце концов, свиньи живут в грязи. Возможно, все началось с небольшой царапины у одной из них; рану облепили мухи… В общем, отец вынужден был прирезать свиней. Другого выхода у него не оставалось.

Джейк ведет нас вперед; снег хрустит под ногами. Я стараюсь ступать в его следы – там снег немного примят.

– Бедные создания, – говорю я. Но я понимаю. В самом деле. Их необходимо было прирезать и избавить от страданий. Такие страдания невыносимы. Даже если решение становится роковым. Два ягненка. Свиньи… Наверное, кое-что в самом деле необратимо. Возврата нет. Может быть, им повезло встретить такой конец после всего, что пришлось перенести. Их, по крайней мере, освободили от части страданий.

В отличие от замерзших ягнят в образе свиней, который благодаря Джейку поселился в моем сознании, нет ничего успокоительного или человечного. Я невольно задумываюсь: что, если страдание не заканчивается со смертью? Откуда нам знать? Что, если оно не утихает? Что, если смерть – не выход? Что, если личинки продолжают питаться, питаться, питаться и их по-прежнему чувствуешь? Такая перспектива меня пугает.

– Ты должна посмотреть кур, – говорит Джейк.

Мы подходим к курятнику. Джейк отодвигает засов, и мы, пригнувшись, входим. Поскольку куры уже устроились на ночлег, мы не задерживаемся. Однако я, конечно, успеваю наступить в лужу жидкого, не замерзшего помета, почувствовать неприятные запахи и увидеть, как одна из последних еще не устроившихся на насесте кур поедает собственное яйцо. Здесь пахнет не так, как в овчарне, – внутри каждой постройки свой индивидуальный дух. Немного странно, когда столько кур смотрит на нас со своих насестов. Кажется, они еще меньше рады нашему приходу, чем овцы.

– Они иногда так поступают, едят яйца, если их вовремя не забрать, – поясняет Джейк.

– Фу, – говорю я, так как ничего другого не могу придумать. – У вас здесь нет соседей?

– В общем, нет. Все зависит от того, что понимать под словом «соседи».

Мы выходим из курятника, и я рада, что вонь больше не бьет в нос.

Мы обходим дом с тыла; чтобы согреться, я вжимаюсь подбородком в грудь. Мы сошли с тропы и прокладываем путь в снегу. Обычно я не испытываю такого голода. Но сейчас мне кажется, что я голодала целую вечность. Подняв голову, вижу фигуру в окне второго этажа. Сухопарая женская фигура смотрит на нас сверху. У нее длинные прямые волосы. У меня замерз кончик языка.