Дмитрий Костров - Страх и вера

– Защищайтесь! – крикнул Воин и прыгнул.

Это не был бой. Это была игра души. Каждый, кто допустил бы в душу хоть какое бы ни было чувство, был обречен. Все делалось по расчету. Холодному, как лед, и точному, как заточка меча.

Первому противнику Воин срубил голову и основательно задел другого сатаниста. Но последние тоже знали правила игры. Максимум пять недочеловек были дилетантами в этой игре, остальные были близки к уровню профессионалов. Но хоть и сам Воин был профессионалом, а число противников сказывалось, и Воина стали теснить от костра и девушки. И последнему пришлось выкладываться на все сто. Строя комбинации ударов, Воин начинал отвоевывать позиции. В секунду он успевал сделать до пяти взмахов мечом. А большинство этих взмахов являлись ударами. Но он не успел…

Оставалось сразить меньше десяти сатанистов, когда один из них отскочил к девушке и огромным ножом вскрыл ей шейную артерию. Спустя десять секунд все было кончено, и Воин опустился на колени перед трупом девушки. Потом очнулся, встал на ноги и подошел к двенадцатилетнему сатанисту, который жался у костра.

– Ты заключал договор? – ровным спокойным голосом спросил Воин.

– Е… Ещё нет… – проблеял паренек.

– Тогда сожги свою сутану и распятие и иди домой.

Развернувшись на пятках, Воин зашагал прочь.

Неделю спустя.

Местная церковь.

Церковь почти битком была забита людьми. А вернее присяжными. Здесь шел суд. Суд над Воином, который с каменным лицом стоял у алтаря, в радиусе двух метров от него никто не стоял.

По правой стороне от Воина стояли три священника, которые были его судьями.

– Ваша основная задача была спасти девушку. Вы не успели, – сказал один из трех. – Ваш ответ.

– Я не всесилен. Я не могу «держать» более трех человек.

– Вы не провели обряд покаяния над сатанистом, который, к счастью, для Вас, все же раскаялся. Но Вы поступили неответственно. Вы понимаете серьезность своего проступка?

– Догадываюсь! – мрачно ответил Воин, продолжая стоять как изваяние.

– Вам выносится приговор-испытание. Два года мирской жизни.

Это был страшный удар, но Воин даже не дрогнул, лишь в душе, будто лопнула натянутая струна. Два года без права многих таинств, без права посещения церкви. Два года опять один на один с самим собой вести бой. Два года…

– Сдайте оружие…

Выходя из церкви, он увидел своего связного и тут же отвернулся. Не потому, что было стыдно. А потому, что в глазах связного стояли слезы сострадания. Потому что третий раз за четырнадцать лет жизни вновь рушилась его крепость…

Полгода спустя.

– Тебя выгнали из школы, где ты не проучился и полгода, орала его мать с полным лицом и затуманенными от алкоголя глазами. – На этот раз ты поедешь к своему отцу…

Дима согласно кивнул в ответ и провел рукой по своим волосам, аккуратно зачесанным назад.

– Девятый выпускной класс, а ты почти полгода прогулял, а теперь и вообще вылетел из школы… Я уже дала телеграмму твоему папаше, пусть забирает тебя. Будешь вместе с ним крутить коровам хвосты в этой деревне.

Три месяца спустя

– Батя, так ты баптист? – всполошился Дима.

– Да! И мне это по душе. Запомни: у каждого свой выбор, – сказала копия Димы, только на семнадцать лет старше. Сказав сие, отец Димы удалился.

– Уж кому как ни мне знать о свободе выбора? – буркнул себе под нос Дима.

Месяц спустя Дима сорвался и принял покаяние в Доме Молитвы, но по окончанию сельской школы уехал к матери.

Полгода спустя.

Отец сидел рядом с Димой и просил:

– Ну у меня же ты не прогуливал школу. Почему ты тут прогуливаешь? Живешь на готовом и не можешь удержаться? Я понимаю, ты с матерью не в ладах, но держись. Закончи этот класс.

– Закончу.

– Обещаешь?

– Да. Обещаю!

– Э! Не… Меня не проведешь! Все это для тебя пустой звук. Дай клятву.

– Клянусь Именем Божьим, которого я призываю в свидетели, – я закончу десятый класс.

– Молодец…

Год спустя

– Ты не смог закончить одиннадцатый класс. Осталось-то всего-ничего. Ты хоть можешь сказать что-нибудь в свое оправдание? – разбушевалась мать.

– Надоело. Однообразно все, знаешь ли…

– Выбирай, либо ты продолжаешь учиться и, если получится, работать. Или ты едешь к своему отцу, но тогда ты никогда не вернешься назад.

– Пожалуй, я останусь. Два года суматохи уже прошли, теперь хочу в вечернюю школу и идти работать… – Дима поднял глаза. В глазах бушевала надежда.

1

Зазвонил телефон.