Дмитрий Костров: Вирус

© Дмитрий Евгеньевич Костров, 2016

ISBN 978-5-4483-4493-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Раньше я боялся уединенных мест типа заброшенных зданий и старых кладбищ. Теперь я боюсь невзрачных, на первый взгляд, людей, которых можно обвинить в чем угодно, но только не в трагедиях, уносящих по полмиллиона жизней. Именно такая трагедия разыгралась на берегу Черного моря.

Я тогда заканчивал школу, и у меня по телу пошли всякие разные пятна, которые по первости я принял за лишай. Правда позже выяснилось, что это псориаз, но было уже как-то пофиг.

Я честно терпел до конца, сдал все экзамены, получил аттестат и с чистой совестью лег в кожно-венерологический диспансер.

Толстый чувак-главврач, которого я тут же окрестил Колобком, свалил все мои беды на то, что я курю. То есть лишай возник у меня от «Мальборо». Мне прописали примочки йодом. Кстати, я и не знал, что умею так материться.

У меня в палате был чуткий пациент дядя Паша, который спонсировал меня сигаретами. А еще я познакомился с красивой девушкой по имени Юля, которую положили с полугодовалой дочкой, у которой была чесотка. И вот настал вечер первого дня; я стрельнул сигарету и пошел курить на пожарную лестницу.

Дальнейшие события я помню очень отчетливо, но как в дурном сне. Кто-то стал подниматься по лестнице. Вот я кидаю бычок. Он летит, крутясь, как в замедленной съемке. Тлеющий огонек летит к земле очень медленно. А я забыл выдохнуть дым. Из темноты вынырнул «кто-то». Не сочтите меня за идиота, но синие костюмы идут мертвецам. Я успел рассмотреть взлохмаченные рыжие волосы, видел свисающий с подбородка пласт кожи, на котором копошились какие-то маленькие белые червячки и которая являлась недостающей частью «лица» мертвеца; успел подумать, что это не может быть мертвец, ибо последние не шастают по территории КВД, в крайнем случае могут пробежаться по территории морга. А потом до меня дошло, что я свалился с лестницы и лечу с пятиметровой высоты по направлению к земле. Еще успел вспомнить, что в тридцати метрах отсюда находится кладбище, а последней мыслью был голос разума, который говорил, что мертвые вообще не шастают, ибо они на то и мертвые, чтобы…

Асфальт весьма невежливо прервал голос разума.

Разбудили меня весьма неделикатным способом, а именно пинком в ребра. Когда я взвыл от боли, тем самым окончательно вырываясь из объятий Морфея, то услышал весьма странную фразу:

– Этот действительно живой…

Я еще успел увидеть направленное на меня дуло автомата, армейский ботинок, который проверял на прочность мои и без того больные ребра, успел заметить, что уже светает, и потом нахлынувшая боль опять отправила меня в гости к вышеупомянутому Морфею…

Кто-то зачем-то возил по моему лицу чем-то холодным и мокрым. Я открыл глаза и увидел суровое лицо медсестры, которая, поджав губы, стирала кровь с моего лица. Между прочим, мою кровь. Темные волосы выбивались из-под колпака, карие глаза блестели – женщина плакала.

– Ирина Матвеевна, – говорю, – я живой, не надо плакать.

– Да причем тут ты, – отвечает она, – это зомби раздавил головы двум бедолагам из первой палаты. Там даже потолок в крови и мозгах… – тут она, видимо, вспомнила, что разговаривает с шестнадцатилетним подростком, коим я был. – К вечеру ты будешь уже на ногах.

– А что с мертвецом? – спрашиваю я.

– А хрен его знает. Минут через пять после того, как заявился этот зомби, сюда явились солдаты и, вроде, убили его. Вот только ума не приложу, как можно убить мертвого… да, и еще одно. Не выходи за территорию диспансера, а то схлопочешь пулю. Мы тут все под карантином.

– Причем тут карантин?

– Да хрен его знает. Эти, в форме которые, говорят, что появился какой-то вирус, который начинает действовать в мертвых клетках. То есть ты, заразившись, живешь свой положенный Богом срок, а когда умираешь, то начинаешь шастать по улицам и убивать кого не попадя… А теперь полежи спокойно, я принесу тебе завтрак.

И только три часа спустя, когда я курил на улице свистнутую у дяди Паши «Приму» и мирно беседовал с рыжеволосой Юлей, которую положили вместе с ребенком, на меня накатило. Ноги подкосились, и я чуть не рухнул в речку. Спасибо Юле – поддержала. А в горле застрял липкий комок панического ужаса.

А после обеда к нам привезли священника, который освятил по периметру дверной проем палаты, где сбились все пятнадцать человек: одиннадцать больных, если не считать ребенка, медсестра, санитарка, Колобок и сам священник. Еще священник освятил и процедурную. Все это якобы не подпустит зомби. Ну-ну!