Дмитрий Костров - Вирус

Юля тоже была одета не в больничную форму, а в коричневое летнее платье, поверх которого она накинула джинсовую куртку, а обута она была в… шлепки. Ну и шлепали мы по грязи, замирая при любом шорохе.

В том, что все происходило в точности так, как я опишу – я не ручаюсь. Но суть дела не меняется. Здание КВД обстреляли гранатометами. Надеюсь, что никто из больных не успел понять, что происходит… Чистильщики выполнили свою работу.

Благодаря тому, что здание обстреливали гранатометами, а внутрь никто не заходил, нас с Юлей считали благополучно усопшими. И никто из военных не знал, что Лена, дочь Юли, была убита зомби. Это и сыграло свою роковую роль.

Мужа Юли и отца Лены звали Игорем. Он был одним из тех, кто обстреливал здание КВД. Чувства вины он не испытывал. Он испытывал омерзение по отношению к себе и по отношению к тем, кто были его сослуживцами. Он лично вывел ученого из КВД, который там обитал, но жену и дочь ему не позволили вывести.

Каждые сорок восемь часов военным делали инъекцию, предупреждающую заражение крови (оказывается в городе повальное заболевание, так или иначе связанное с кровью). И вот только что Игорю сделали инъекцию. Но… Если идя к передвижной лаборатории Игорь подумывал о самоубийстве, то шагая из лаборатории, – он принял другое решение.

Но сейчас вернемся к еще пылающему зданию КВД. Напишу стилем, который часто используется в дешевых книгах, со всем известным названием «Секретные материалы»:

Местное КВД.

Три часа ночи (или утра).

Здание было объято огнем, но и не думало разваливаться (в отличие от некоторых сцен «Секретных материалов»). Асфальт вокруг здания был усыпан осколками стекла. Парадных вход был также охвачен огнем, но этот огонь не мешал тем, кто сейчас выходил из пылающего здания. Им уже ничто не могло помешать…

У того, кто при жизни был священником, чудом уцелели глаза. – От жары, глаза имеют свойства лопаться как воздушные шарики (сравнение хреновое, но попробуйте сказать лучше). В этих вздувшихся глазах стоял сверхсуперстрах. С этим чувством не сравниться обреченность, тоска и ужас вместе взятые…

Игорь шел спокойной развязной походкой. Он не задумывался над тем, что задание выполнено, а лагерь никто не сворачивает. Он уже не думал ни о чем. Вернее еще ни о чем не думал.

Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов и, вскинув автомат, открыл прицельную стрельбу по своим сотоварищам. Через минуту застрекотали и другие автоматы.

«Я стою на месте, а они никак не могут убить меня? – отрешенно думал Игорь, вставляя в автомат новый рожок.

Но перед тем, как начать снова стрелять по всему, что движется, он оглядел поле боя. И вот тогда он начал думать очень хорошо. Вот тогда он понял, что собственноручно пустил бы пулю в лоб своей дочери, лишь бы только не видеть то, что он видел сейчас… Ибо на земле было много крови, но не было ни одного трупа. Трупы убитых им сотоварищей медленно шли к нему. И тогда он поставил дуло автомата себе под подбородок и нажал на курок.

Часа через четыре после побега из КВД мы вышли к морю, на берегу которого и решили переждать остаток ночи. Не говоря друг другу ни слова, мы разделись и окунулись в объятия прохладной морской воды. Выйдя на берег, я поленился одеваться и, разлегшись на камнях, вырубился.

Проснулся я от холода, от того, что было мокро, и от того, что было очень страшно. Первые две причины объяснялись тем, что лил дождь, а я спал в одних трусах. Одевая промокшую одежду, я отметил, что морская вода благоприятно сказывается на моем псориазе и, хотя это был не лишай, меня все равно нервировали эти ранки. Естественно в мокрой одежде я не согрелся. Но пока я сражался с разбушевавшимся морем, пытаясь отвоевать свой кроссовок, а заодно и выудить носки, то вполне согрелся.

Юля спала невдалеке от речки, впадающей в море. Она тоже поленилась ночью одеваться и сейчас жалась комочком, но даже и не думала просыпаться. Опасаясь за ее здоровье, я сам разбудил ее, раз дождь не смог сделать это без моей помощи. Разбудив девушку, я подождал пока она оденется, а потом понял причину своего страха, – запах тления.

В отличие от меня, Юля сразу опознала этот запах. А потом сонные и голодные, мы стали соображать, что делать дальше. Я предложил отправиться по домам, но Юля (умная, блин) возразила.

– Там нас в первую очередь искать станут. Да еще и родителей подставим. – Тогда мы еще не знали о ночных событиях.

– Что тогда делать будем? Под дождем, знаешь ли, уюта нет.