Себастьян Фитцек - Посылка

– Нет, слышишь? Ты не умрешь! Я позову на помощь, и все будет хорошо.

– Нет. Хорошо уже… не будет… никогда!

Эмма буквально слышала, как теряет Сильвию.

Чем крепче она прижимала к уху трубку, тем тише становилось на том конце.

Она уже представляла свою подругу с канцелярским ножом в груди, сидящую в луже крови, которая хлынула из нее вместе с кашлем. Сильвия больше ничего не говорила, только кашляла и тяжело дышала, как бы громко Эмма ни умоляла ее рассказать, что, ради всего святого, случилось.

– Где ты?

Эмма закричала, потому что этот вопрос относился к обоим: к Сильвии и Филиппу, чья помощь срочно была ей нужна.

Эмма бросилась с телефоном у уха через гостиную. Увидела, что ключ Филиппа лежит на комоде, а куртка висит на вешалке, – значит, он в доме. Наверху она только что была, кроме того, он оставил телефон, без которого никогда не выходит, в гостиной, а он так делает, когда…

– Сильвия, ты еще там? – спросила Эмма в трубку, но в ответ донеслась только ледяная тишина.

…когда идет в свою лабораторию…

Эмма посмотрела на старую подвальную дверь. Через широкую щель внизу в прихожую проникал свет.

…где его телефон не ловит сеть!

– Сильвия, не клади трубку. Я не могу взять тебя с собой в подвал, слышишь? Тогда связь прервется, но я сейчас вернусь, слышишь? Не клади трубку!

Никакой реакции.

Эмма задумалась, не было бы умнее сбросить звонок Сильвии и набрать 112, но что, если ее подруга не дома? Тогда эта телефонная связь – единственная возможность локализовать место ее нахождения.

Она положила телефон на комод, распахнула дверь в подвал и закричала, спускаясь по бетонной лестнице:

– Филипп! Скорее сюда! Ты должен мне помочь. Филипп?

Потолок в подвале был таким низким, что в свое время продавец согласился сделать скидку, когда увидел, что даже Эмме при осмотре дома пришлось втягивать голову в плечи.

После переезда они обшили потолок над лестницей деревом, так что места стало еще меньше. Сгорбившись, Эмма торопилась вниз, в «лабораторию», к которой лестница поворачивала направо.

Изначально это помещение планировалось как кладовка для метел, пылесоса и швабр, но Филипп заменил старую льняную занавеску на раздвижную дверь и организовал себе там маленький кабинет. Внутри стоял крохотный письменный стол с подключенным к Интернету ноутбуком, два металлических стеллажа, безнадежно заваленных специализированной литературой, и множество пластмассовых ящиков, поставленных друг на друга, в которых хранились лупы, пинцеты, микроскопы и прочие принадлежности. С их помощью он изучал фотографии, анализировал подписи или прочие улики, которые были необходимы для составления психологических портретов преступников.

Здесь внизу, в своей «норе», отрезанный от всего мира, Филипп мог лучше всего сконцентрироваться. За работой он чаще всего слушал в наушниках музыку, от которой Эмма сразу бы оглохла, но Филиппа она успокаивала: «Раммштайн», «Айсбрехер».

Поэтому неудивительно, что он не реагировал на ее крики. И до смерти испугался, когда она открыла дверь и сорвала с него наушники.

– Какого черта…

– Филипп… я…

Эмма уставилась на его руки в серых латексных перчатках.

Глухие басы, доносившиеся из наушников, вторили ее сбившемуся дыханию.

Эмма хватала губами воздух, но дыхание у нее перехватило не из-за спринта вниз по ступеням и даже не из-за переживаний за Сильвию. Причина в том, что у Эммы не получалось найти безобидное объяснение тому, что лежало перед Филиппом.

Ковровый нож.

Перчатки.

ПОСЫЛКА!

Она уже удивлялась, куда подевались ее тапочки. Обычная обувная коробка с онлайн-заказом, который можно сунуть в микроволновку. Продукты из ящика Филипп убрал в холодильник, а ее контактные линзы лежали в ванной.

А легкая, обернутая в простую упаковочную бумагу коробка? Она лежит здесь внизу. Прямо под настольной лампой Филиппа рядом с его ноутбуком на крошечном столе.

Бумага разрезана.

Язычки отогнуты.

Содержимое разложено частично под микроскопом, частично осталось внутри коробки.

Никаких тапочек для микроволновой печи.

Очевидно, что Эмма совершила ошибку, не взглянув повнимательнее на адресата.

Потому что густые коричневые длинные волосы, которые пришли в этой посылке, предназначались не для нее.

А для Филиппа.

– Что это? – спросила Эмма.

Ее мозг искал логичное, но прежде всего безобидное объяснение.