Лоуренс Блок - Прогулка среди могил

— Вы же не знаете этого наверняка, Кинен.

Он повернулся ко мне.

— А что еще. Господи? Что он сделал на эти пять косых — накупил лотерейных билетов? Нельзя было давать ему столько денег. Слишком большое искушение. Что бы с ним ни случилось, это моя вина.

— Нет, — сказал я. — Вот если бы вы дали ему коробку из-под сигар, полную героина, и сказали: «Присмотри за ней, пока я не вернусь», — тогда это была бы ваша вина. Это такое искушение, против которого никто не устоит. Но он держится уже полтора года и знает, как надо держаться. Если бы с такими деньгами он почувствовал, что ему не по себе, он мог отнести их в банк или дать на сохранение кому-нибудь из наших. Может, он и сорвался, а может, нет, этого мы еще не знаем, но что бы он ни сделал, это не ваша вина.

— Я предоставил ему такую возможность.

— А она всегда существует. Не знаю, сколько стоит сегодня доза зелья, но на пару долларов выпить всегда можно, а выпить достаточно всего один раз.

— Но одного раза надолго не хватит. А на пять тысяч долларов он может гулять черт знает как долго. Сколько можно потратить на выпивку? Ну, двадцать долларов в день, если пьешь дома. Вдвое, втрое больше, если пьешь в баре. Героин, конечно, стоит дороже, но и тут больше, чем на две сотни, за день не вколешь, а чтобы дойти до прежних доз, ему понадобится какое-то время. Даже если он будет торчать, как свинья, пяти косых хватит ему не меньше чем на месяц.

— Он не кололся.

— Это он вам так сказал, да?

— А это неправда?

Он отрицательно мотнул головой.

— Он всем так говорит, и было время, когда он только нюхал, но потом довольно долго сидел на игле. А врал, чтобы не думали, будто дела у него так плохи. И еще боялся: если женщины узнают, что он колется, то побоятся с ним спать. Не то чтобы в последнее время он валил их, как домино, но зачем осложнять себе жизнь? Он считал, что они могут подумать, будто он колется чужими иглами, и испугаются, нет ли у него СПИДа.

— Но он не кололся чужими иглами?

— Говорит, что нет. И анализ сдавал — вируса у него не нашли. Только...

— В чем дело?

— Нет, мне просто кое-что пришло в голову. Может, он и в самом деле кололся чужими иглами, а никаких анализов не сдавал. Он ведь и про это мог соврать.

— А как насчет вас?

— Что насчет меня?

— Вы колетесь? Или только нюхаете?

— Я не наркоман.

— Питер говорил мне, что вы нюхаете примерно раз в месяц.

— Когда это было? В субботу по телефону?

— За неделю до этого. Мы пошли на собрание, а потом пообедали и поболтали.

— И он вам так сказал, да?

— Он сказал, что был у вас несколькими днями раньше, и вы были под кайфом. Он сказал, что спросил вас напрямик, а вы стали отпираться.

Кинен на секунду опустил глаза и тихо произнес:

— Ну да, это правда. Он спросил меня напрямик, и я стал отпираться. Я думал, он поверил.

— Он не поверил.

— Да, наверное. Мне было неприятно из-за того, что я ему соврал. Не из-за того, что я принял дозу. Я не стал бы это делать при нем и не стал бы вообще это делать, если бы знал, что он придет, но, если я время от времени приму дозу, это никому не принесет вреда, и меньше всего мне.

— Возможно.

— Как он сказал — раз в месяц? По правде говоря, вряд ли. Пожалуй, раз семь, восемь, ну, десять в год. Чаще никогда не приходилось. Мне не следовало ему врать. Я должен был сказать: «Ну да, мне было очень скверно, я оттянулся, ну и что?» Потому что я делаю это всего несколько раз в год, не чаще, а ему стоит чуть попробовать, как он сразу сорвется и пойдет на полную катушку, и не успеешь оглянуться, как с него снимут туфли, пока он будет спать в метро. Такое с ним уже случалось — проснулся в поезде в одних носках.

— Такое со многими случалось.

— И с вами?

— Нет, но могло случиться.

— Вы алкоголик, да? Я немного выпил перед тем, как вы пришли. Если бы вы меня спросили, я бы честно сказал, не стал бы врать. И почему я соврал брату?

— Потому что он ваш брат.

— Да, отчасти поэтому. А, черт возьми! Я за него беспокоюсь.

— Сейчас вы все равно ничего не можете сделать.

— Нет, конечно. Ведь не мотаться же мне по улицам и искать его. А то давайте поедем вместе — вы будете смотреть в одно окошко и высматривать этих сволочей, которые убили мою жену, а я буду смотреть в другое и высматривать брата. Не хотите? — Он скривился. — А пока, что я вам должен? Сколько вы сказали — две семьсот?

В кармане у него лежала пачка сотенных. Он отсчитал двадцать семь штук — почти все, что там было, — и протянул мне. Я спрятал их в карман. Потом он сказал: