Лоренцо Каркатерра - Гангстер

Я вышел в коридор и позволил двери беззвучно закрыться за моей спиной. Нужно было предоставить моей матери несколько минут для того, чтобы она могла без помех проститься с мужчиной, которого до сих пор любила всей душой.

Я стоял перед кроватью и смотрел на Анджело сверху вниз. Потом протянул руку, накрыл ладонью его неподвижную кисть. Казалось, что в ней не осталось жизни, лишь едва ощутимо пульсировала кровь в венах. Я на много лет отвернулся от него, позволив его ненависти к сделанному мною выбору питать мой гнев. Но все же, когда он совсем постарел и стало ясно, что приближается его последний день, я вернулся к нему. Я не желал, чтобы Анджело умер в одиночестве; во мне все еще была жива та любовь, что связывала нас на протяжении многих давно прошедших лет.

Я посмотрел на его тумбочку и с удивлением увидел четки, лежавшие, как свернувшаяся змея, рядом с кувшином, полным воды. Я взял четки и выдвинул маленький ящик. Рядом с несколькими больничными бумагами и пачкой бумажных салфеток лежал старый потрепанный бумажник. Я взял его и включил ночник на стене. Внутри не оказалось ни денег, ни кредитных карточек, ни какого-нибудь удостоверения личности. Это был идеальный пример бумажника гангстера — ни намека на какого-то определенного человека или место. Я открыл пластиковую вкладку для фотографий. Внутри оказалось три маленьких снимка-только женщины. Первую я знал — это была Изабелла. Вторая — молодая Мэри в черном костюме и белой шляпке, улыбающаяся в ярком свете давно минувшего летнего дня. Я перевернул очередную вкладку, чтобы увидеть последнюю фотографию. Это оказался портрет моей жены, Джанет. Я долго смотрел на ее милое улыбающееся лицо и вдруг вспомнил одну вещь, которую Анджело сказал мне, когда мы обедали с ним за неделю до того, как его положили в больницу. «Каждый гангстер рано или поздно допускает ошибку, которая обходится ему гораздо дороже, чем выигрыш, который он рассчитывал получить в результате своего поступка, — сказал он мне. — Я допустил такую ошибку с тобой. Это случилось той ночью, в комнате над баром. Случилось то, чего не должно было случиться».

Я закрыл бумажник и положил его на место. Потом вернулся к Анджело, наклонился над ним и поцеловал в лоб. Мои губы явственно ощутили холод его плоти. Я взял его руки в свои и так и остался, склонившись к его щеке, ощущая своей шеей тепло его дыхания.

Я пришел увидеть, как он умирает.

Его звали Анджело Вестьери.

Он был моим отцом.

Белый шум — не содержащий форматированной информации шум, в котором интенсивность звуковых волн разных частот примерно одинакова. Обычно воспринимается на слух как шипение. (Здесь и далее — примечания переводчика.)

Я люблю тебя, милая (ит.).

Какой красивый малыш (ит.).

Даго — презрительное прозвище в США итальянца, испанца, португальца; мик — ирландца.

Пуддж-толстяк; коротышка.

Гофер (американская сумчатая крыса) — зверек семейства сусликовых.

«Черная шляпа» — злодей, негодяй. Выражение пришло из кинофильмов-вестернов, где злодеи часто носили ковбойские шляпы черного цвета, а «хорошие парни» — белого.

Никель — монета в пять центов (амер.).

Попай — персонаж комиксов и, позднее, мультфильмов, смешной пучеглазый морячок, обладавший способностью превращаться в суперсилача каждый раз, когда он съедал банку консервированного шпината.

Гэппер — наркоман (жаре.).

Прощай (ит.).

Триады — разветвленная сеть этнических китайских преступных группировок, осуществляющих свою деятельность по всему миру.

Джулия Чайлд (1912–2004) — составительница известных поваренных книг.

Внебродвейский театр — общее название экспериментальных авангардистских театров, возникших в конце 1950-х гг. в Нью-Йорке в противовес процессу коммерциализации внебродвейских театров. Многие актеры используют эти театры, чтобы показать себя, и поэтому выступают там бесплатно. Уровень спектаклей самый различный — от плохо поставленных до очень талантливых, которые впоследствии переносятся на Бродвей и имеют коммерческий успех.