Майкл Ридпат - Хищник

Был, однако, в программе курс, который Крису очень не нравился, — этика. Крис обозвал её этикой корпоративного лицемерия, и это название приклеилось к предмету до конца курсов. Курс этики был введён в программу после скандала с «Феникс просперити» в качестве ответной меры на массированные нападки журналистов, ставивших наличие профессиональной этики у сотрудников «Блумфилд Вайса» под сомнение. Контраст между лекциями Мартина Кроля, который вёл этику, и выступлениями директоров различных подразделений «Блумфилд Вайса», учивших слушателей тому, как ловчее ощипать партнёра или клиента, представлялся разительным и вызывал у слушателей смешанные чувства.

Йен сдал экзамен по этому предмету одним из первых в группе, что нисколько не удивило его приятелей, знавших о присущем ему цинизме. Зато Ленка, обладавшая честным и прямым характером, провалилась. На экзамене она заявила Кролю, что кое-какие термины и положения его курса кажутся ей сомнительными, поскольку их можно толковать как угодно. Кролю это не понравилось, и он влепил ей «неуд». Неожиданное возвышение Йена и Ленкин провал неприятно поразили Криса и Дункана, которые, сдав экзамен на «хорошо», не могли отделаться от чувства вины перед подругой.

Отношения Ленки и Дункана продолжались. Но на людях они вели себя очень сдержанно, и у большинства слушателей не возникало и тени подозрения, что эта пара состоит в любовной связи. Даже когда они находились в компании Эрика, Алекса, Криса и Йена, то вели себя скорее как добрые друзья, нежели любовники.

При всём том они постоянно встречались. Дункан часто задерживался у Ленки на квартире, а на уик-энды не приезжал домой вовсе. На праздники — в День поминовения — они вместе уехали отдыхать в Кейп-Код [1]. Дункан был счастлив, и его вечное раздражающее нытьё по поводу трудностей, связанных с овладением программой «Блумфилд Вайса», совершенно прекратилось. Ленка, казалось, тоже была счастлива и довольна жизнью, хотя это проявлялось не столь явно, поскольку она и раньше пребывала в прекрасном расположении духа. Йен неоднократно выражал своё недоумение относительно того, что такие разные люди, как Ленка и Дункан, сошлись вместе, но даже он не мог отрицать, что с тех пор, как кривая настроения Дункана резко пошла в гору, ладить с шотландцем стало гораздо легче.

Йен, впрочем, и сам наслаждался жизнью и частенько отправлялся в ночные прогулки по городу, и бывали случаи, когда Крис, войдя поутру в ванную комнату, заставал там совершенно незнакомых ему женщин.

Успех Йена у слабого пола нисколько не удивлял Криса — он прославился своими победами ещё в колледже. Его удивляло другое — каким образом Йену удавалось заманить к себе в постель рассудочных американок, хотя было общеизвестно, что в Америке все безумно боятся СПИДа. Должно быть, решил Крис, этому в немалой степени способствовали английский акцент и аристократические манеры Йена, а также его уверения, что СПИДом куда чаще заражаются в результате гомосексуальных связей.

Алекс переживал трудные времена. Его мать болела лейкемией, и когда её состояние из стабильного перешло в разряд стабильно тяжёлого, ему приходилось проводить с ней всё больше и больше времени. Госпиталь, в котором лежала его мать, находился в Нью-Брансуике [2], и он ездил туда каждый уик-энд, а иногда и после рабочего дня. Алекс пропускал занятия и несколько раз обращался в секретариат курсов с просьбой предоставить ему свободный день, что Калхауну, естественно, не понравилось, и он стал угрожать ему отчислением.

Отец Алекса умер несколько лет назад, а его брат отправился странствовать по миру, добрался в своих странствиях до Австралии, где и занимался теперь торговлей парусными лодками и яхтами. На просьбы Алекса вернуться в Штаты и помочь ему ухаживать за матерью брат ответил категорическим отказом, что до глубины души возмутило и оскорбило Алекса. Короче говоря, обстоятельства сложились таким образом, что Алекс остался единственным человеком в семье, который нёс на себе бремя забот по уходу за больной женщиной, что, несомненно, наложило свой отпечаток на его душевное состояние. Он видел страдания матери, которую из-за непереносимых болей пичкали наркотиками, наблюдал её товарищей по несчастью, находившихся в последней стадии заболевания, и с каждым днём становился всё более угрюмым и замкнутым. Пару раз Ленка изъявляла желание его сопровождать, что несколько его подбодрило. Частые отлучки, однако, не могли не сказаться на его учёбе, и Алекс скатывался в разрядном списке всё ниже и ниже и скоро занял место Дункана, находившееся за очерченной Калхауном красной чертой.