Джон Кейз - Мистерия убийства

Несмотря на одинаковую одежду, я знал, кто есть кто на этой фотографии. Оказавшись перед камерой, Шон не мог изобразить «улыбку» или придать лицу выражение, требуемое фотографом. Сколько бы Лиз ни объясняла, что искажённое лицо — это не улыбка, он всем своим видом демонстрировал обратное. Каждый снимок, для которого он позировал, начиная с трёхлетнего возраста и по сию пору, передавал его личное представление об улыбке. Это была, скорее, невесёлая гримаса. Шон широко растягивал губы, обнажая зубы, словно орангутанг.

Фотография была последней каплей. Казалось, мою грудь до отказа заполнили битым стеклом. Я вручил снимок детективу, преодолевая какое-то внутреннее сопротивление, словно, делая это, я отдавал ему во власть своих сыновей.

— Вы говорили, что они не одеваются одинаково, — заметил Шоффлер.

— Так и есть, — ответил я. — В основном…

— Хм…

Через полчаса после обхода ярмарки, в ходе которого я уточнял события дня, Шоффлер, похоже, удовлетворил своё любопытство. Он выключил и сунул в карман диктофон, достал радиотелефон, отошёл на несколько шагов и, отвернувшись от меня, произнёс несколько слов в трубку. Я тем не менее слышал, что он сказал: детектив вызывал всю команду в здание администрации.

Я находился словно в тумане, впадая то в недоумение, то в панику. Я не верил в происходящее, но уже через миг твёрдо знал, что Шон и Кевин пропали, и ужас ледяной рукой сжимал моё сердце.

— Думаю, пока светло, — сказал Шоффлер в трубку, — нам стоит расширить зону поисков и осмотреть лес.

Я так и не заметил, когда розово-персиковый закат угас за горизонтом и наступила ночь. Поразительно яркий серп луны словно котёнок пристроился в уголке чернильно-чёрного, усыпанного звёздами неба. Я достал сотовый телефон и, наверное, в десятый раз соединился с домашним автоответчиком.

Со времени последнего звонка ничего не изменилось. Никаких сообщений.

Шоффлер не позволил мне присоединиться к поисковой команде. Все давали мне один и тот же совет: «Надо ждать, так будет лучше». У меня пропали дети, а мне предлагали сидеть и молча переносить собственное несчастье.

Однако роль зрителя в тот момент, когда механизм борьбы с катастрофой вступает в действие, показалась мне на удивление знакомой. Дело в том, что в кратких промежутках между новостями и сериалами о преступном мире на Земле происходят настоящие катастрофы, и мы постоянно смотрим такого рода кошмары в реальном времени. Характер кошмара не имеет значения — важно лишь то, что он подаётся во всех своих отвратительных деталях, в сопровождении терзающей душу музыки. Уж мне ли этого не знать.

Со своего места на скамье я слышал, как Шоффлер отдаёт распоряжения:

— Начинайте с пересечения триста первой дороги и Шейд-Вэлли-роуд. Затем запустите птичку в квадрат девятнадцать, чтобы прочесать территорию ярмарки…

Вначале эти слова не имели для меня никакого смысла. Но затем запустить, птичка и прочесать попали в моём мозгу в нужную лексическую зону, и я сообразил, что речь идёт о вертолёте.

— Если парни в лесу, — услышал я голос Кристиансена, — то с вертушки их не увидать.

Когда прибыл ещё один полицейский автомобиль с багажником, полным мощных фонарей, и четырьмя полицейскими графства Кэррол на борту (ещё несколько машин были в пути), Шоффлер приступил к формированию поисковых команд.

Откуда-то появилась еда. Пицца «Папа Джон», банки пепси-колы, большие алюминиевые термосы с кофе и высоченные башни пластиковых стаканчиков. Кто-то приколол к стене топографическую карту и нанёс на неё разметку в виде квадратов. Первая поисковая команда отправилась в путь под хриплый гомон работающих раций. За ней почти сразу пошла и вторая. Когда третья группа, состоящая из четырёх мужчин и двух женщин, собралась у карты, чтобы получить у Шоффлера квадрат поиска, я встал рядом с ними:

— Я тоже иду.

Шоффлер не знал, как поступить.

— Если мы их найдём, — сказал он, — то нельзя исключать…

Конец фразы повис в воздухе, но я прочитал его мысль: Если мы их найдём, то нельзя исключать, что они мертвы. Я молча кивнул.

Шоффлер открыл было рот, чтобы предложить мне остаться, но затем, видимо, передумав, махнул рукой и бросил:

— Давайте, чёрт побери…

Мы двигались через густой лес неровной линией, держась друг от друга на расстоянии двух вытянутых рук, или примерно шести футов. Предписанная дистанция то увеличивалась, то сжималась в зависимости от местности. Мощные фонари бросали в ночь длинные, чётко очерченные снопы света. Лучи их по мере удаления становились всё менее заметными и в конце концов растворялись в непроницаемой мгле. Фонари шарили в тёмных зарослях подлеска, выхватывая из мрака кусты шиповника, большие, покрытые мхом валуны, морщинистую кору деревьев, листья и ветви, блестящие полоски ручьёв и огоньки испуганных глаз каких-то зверушек. Лучи взлетали в небо, когда поисковики перебирались через камни и упавшие деревья. Время от времени в лесу раздавалась неуместно радостная мелодия мобильного телефона, и кто-то явно смущённо говорил на ходу с супругой или друзьями.