Лоренцо Каркатерра - Парадиз–сити

— Может, еще какие вопросы есть? — осведомился Джон Рамми, отодвигая в сторону пустой бокал из-под вина.

— Есть один — последний, — бросил Гаспальди, уже не пряча улыбку.

— Какой же? — встрепенулся Элмо Сталли.

— Что будем пить под кофе?

Ло Манто сидел в пустой церкви на передней скамье лицом к алтарю. На всех четырех стенах качались отсветы огоньков свечей, поставленных по обету. Сверху молчаливо смотрели святые. Он любил старые церкви, особенно тогда, когда находился в них один. Здесь он находил покой, которого не мог найти нигде больше. Это потускневшее от времени здание он помнил с детства, когда был здесь служкой, в белом балахоне и черной рубашке, помогая священнику во время дневной мессы, на которую приходили истинно верующие. Большинство прихожан были людьми преклонных лет и часто молились за души давно усопших близких. А сами с болью душевной ощущали приближение дня, когда по ним самим будут служить заупокойную мессу.

Очень короткое время, мимолетно, Ло Манто подумывал о том, чтобы с головой уйти в религию. Не в силу какого-то особого призвания или высокой духовности, а потому что от знакомых священников знал, что они получают первоклассное образование и имеют возможность ездить по всему миру за церковный счет. Однако дело решил мудрый совет, который дал ему лучший школьный дружок Хэнк Сометтри.

— Если тебе так неймется учиться и путешествовать на халяву, то уж лучше иди в армию или флот, — высказал свое мнение Хэнк, которому было тогда четырнадцать лет. — Тогда хоть сможешь спать с телками. А если тебя влечет ввысь что-то иное, то, думаю, надо тебе переспать с бабой до того, как тебя затащат к себе эти святоши.

— Да я так, на секунду подумал только, — принялся оправдываться тогда Ло Манто. — Не собираюсь же я всю жизнь провести в монастыре.

— Тогда скажу тебе начистоту, — заявил прямодушный Хэнк. — Иногда мне кажется, что лучше в монастырь пойти, чем всю жизнь тут прожить. Уйти бы куда подальше от этого дерьма, в котором мы барахтаемся.

В тот день Ло Манто не нашел, что ответить другу. Он знал, что тот находится в незавидном финансовом положении. Семья Хэнка очень сильно задолжала, причем не только правительству, но хуже того — ростовщикам из каморры. Отец уже почти полтора года был без работы, а зарплаты уборщицы, которую получала мать, едва хватало на пропитание. Ежедневно, ежечасно их семейство все глубже погружалось в пучину долгов, выбраться из которой не оставалось никакой возможности. Каморра дождалась, когда Хэнку исполнится девятнадцать. К тому времени Ло Манто вот уже два года как жил в Неаполе, но регулярно переписывался с другом, а то и общался с ним по телефону.

— Они хотят, чтобы я шел на них работать, Джанни, — внезапно поведал ему Хэнк в середине их последнего телефонного разговора. Мальчишеский голос задрожал от ужаса, каждое слово было наполнено отчаянием. — А я, наверное, не смогу.

— Тогда бегите, — посоветовал Ло Манто, в памяти которого еще была свежа смерть отца. — Не тяни, Хэнк. Скажи своим, что нужно паковать вещи и сматываться.

— Но куда? — тоскливо спросил товарищ. — Где нам скрыться? Разве есть такое место, где бы они не нашли нас, если бы захотели?

Две недели спустя Хэнк Сометтри был сбит насмерть, переходя Уайт-Плейнс-роуд неподалеку от Медицинского центра Милосердной Богородицы. Его ударил в спину темно-синий фургон без номеров. Могила Хэнка еще не заросла травой, когда отец его был найден в небольшом парке на юге Манхэттена. С пулей в затылке. Ни в одном из случаев убийцу найти не удалось. Мать оставили в живых — каморра позволила ей до конца дней своих оплакивать убитых сына и мужа.

Облокотившись на спинку скамьи, Ло Манто понурил голову и закрыл глаза. Вот уже почти два десятилетия воюет он с каморрой, а победы все не видно. Конфисковал миллионы долларов выручки от торговли наркотиками, перепутал им все карты в бизнесе, арестовал и убил более пятидесяти высокопоставленных представителей преступного сообщества в двух странах. Однако, несмотря на все его усилия, каморра сегодня столь же сильна, как и в ночь убийства его отца. Корабль ее плавает в открытом море и грабит берега, оставляя за собой след в виде изувеченных тел и разбитых жизней. И с каждым днем кровавый счет растет. Невыносимо было видеть физические и душевные страдания, которые каморра причиняла людям — безвинным жертвам ее стремления к власти и могуществу. А он не в силах был положить этому конец.