Илья Деревянко - Бег к смерти

– Боже милостивый! Грабители! Мы разорены! – отперев дверь, увидав разгромленную квартиру и выронив тяжелые хозяйственные сумки, прошептала побелевшими губами Елена Ивановна. – Петя умер! Оля в больнице! Чем кормить ребенка? Бедная Анечка!

Минут через пять, оправившись от первоначального шока, она, тяжело дыша, бросилась проверять заветный тайник, хранящий пятнадцать тысяч долларов, оставшиеся от покойного зятя. К величайшей радости женщины, деньги оказались на месте.

– Слава тебе господи! – истово перекрестилась Елена Ивановна, в изнеможении опускаясь на стул.

Пропажу видеомагнитофона она обнаружила лишь по прошествии получаса.

«Взбесившийся наркоман в окно залез, благо первый этаж, пытался найти деньги... но не получилось. Тогда он схватил первый попавшийся ценный предмет да понесся менять на свое дьявольское зелье! – пришла к справедливому умозаключению женщина. – Надо от греха подальше установить на окнах железные решетки».

Добродушной Елене Ивановне и в голову не приходило, что взбесившимся наркоманом был не кто иной, как ее любимый племянник Андрюша...

Геннадий Костылев по прозвищу Костыль – приземистый, обрюзгший, черноволосый, смахивающий на навозного жука ровесник Кошелева – промышлял перепродажей краденого и розничной торговлей героином, который, кстати, сам активно употреблял. Геннадий жил один в однокомнатной квартире на третьем этаже девятиэтажного многоподъездного дома, по стечению обстоятельств расположенного неподалеку от городского морга. Б о льшую часть его жилплощади заполняли различные коробки и свертки. Костылев поддерживал тесные связи с несколькими заядлыми наркоманами и зачастую вместо денег соглашался принять от них товар. По наидешевейшим расценкам, естественно... К нему-то и прибежал взмыленный, находящийся на пороге ломки Андрей. Успевший вовремя ширнуться Костыль встретил взбудораженного Кошелева понимающим взглядом и молча, посторонившись, запустил вовнутрь.

– Вот! – выпалил Андрей, поставив на стол уворованный у тетки видак. – Японский! Отдам за тысячу или рассчитаемся прямо «герасимом» [37]. Один грамм.

– Ну ты, брат, ляпнул сгоряча! – трагически развел короткопалыми волосатыми руками Геннадий. – Тысяча! Гм-м... Аппарат не новый, без документов и, как тебе известно, абсолютно не дефицитный в нынешние, изобилующие видеотехникой времена... Короче, нереально! Ты уж, дружище, не обессудь, я не занимаюсь благотворительностью! Не по карману!

– А с-сколько р-реально? – содрогаясь в ознобе, прохрипел Кошелев. Госпожа ломка потихоньку вступала в законные права. Резко подскочила температура. Андрея тошнило, лихорадило, трясло. Тело наполнялось тупой изнуряющей болью. – С-с-сколько?! – с придыханием повторил наркоман, с ужасом осознавая, что вскоре станет го-о-о-ораздо хуже!

– Максимум двести пятьдесят рублей или, если натурой, 0,25 грамма, – с притворным сокрушением вздохнул оборотистый Костыль. – Больше просто несерьезно!

Проклятая ломка стремительно набирала обороты. Суставы, кости Андрея, казалось, начали перемалываться гигантской невидимой мясорубкой... 0,25 грамма составляли одноразовую дозу Кошелева (а следовательно, обеспечивали на целых шесть часов отсутствие ломки) и потому, не в силах больше терпеть все нарастающие адские муки, он выдавил со стоном:

– Л-ладно! Д-д-давай натурой! Д-д-давай!!!

Получив маленький пакетик с вожделенным зельем, Андрей, испросив разрешения хозяина квартиры, прошел на кухню, бережно ссыпал белый, слегка розоватого оттенка порошок в специальную изогнутую ложку с замотанной изолентой ручкой, добавил воды, подогрел содержимое ложки на огоньке зажигалки до кипения, извлек из кармана шприц, намотал на кончик иглы кусочек ваты, втянул сквозь вату раствор в шприц и, с огромным трудом разыскав на теле более или менее целую вену, сделал инъекцию.

После этого Кошелев расслабленно опустился прямо на грязный, заплеванный пол и блаженно прижмурил глаза, ловя знаменитый кайф наркомана, заключающийся все-навсего во временном отступлении дьявольской ломки...

– Эксплуатируешь ты нас, Гена, – развалясь на диване и попыхивая сигаретой, хмуро бурчал Андрей. – Видаку от силы полгода, а ты двести пятьдесят рублей... Некрасиво выходит!

– Зато дозу своевременно получил! Помнишь поговорку: «дорога ложка к обеду»? – цинично усмехался устроившийся в кресле напротив Геннадий. – К тому же учти степень риска при дальнейшей реализации! Барахлишко-то краденое. Могу спалиться запросто! Да и навариваю я на вещичках сущую ерунду! Только-только на насущные потребности хватает. – В первую очередь Костыль имел в виду, конечно же, наркотики.