Скотт Туроу - Судебные ошибки

Он пожалел, что у него нет поощрительного значка из тех, которые выдают в школе для малолетних правонарушителей. Коллинз такого заслуживал.

Жара спадала, день становился приятнее. Они стояли в квартале небольших домов, обшитых белыми досками, с зелеными крышами и верандами, большая часть которых была затянута сетками от насекомых. Сосны отбрасывали на квартал черные тени. Коллинз поднял благодарный взгляд к небу, потом они с Ларри молча зашагали вниз по склону. Ларри жестом показал Морли, что все в порядке. Но следователь футов двадцать пятился, не спуская с них глаз.

— Твое прикрытие? — спросил Коллинз.

— Угу.

Коллинз потряс головой.

— Человек приезжает с прикрытием, хотя я веду совершенно мирную жизнь.

— Потому он и оставался в машине, Коллинз. Я вручаю тебе повестку, вот и все.

— Начальник, можешь вручать мне сколько угодно повесток. Говорить я не обязан. Так сказал адвокат. Пятая поправка, начальник.

— Послушай, рано или поздно тебе придется приехать в Трай-ситиз и сказать это судье. Если не захочешь ответить сейчас на несколько вопросов.

Коллинз рассмеялся. Такие уловки были ему не в новинку.

— Говорить я буду, когда скажет адвокат. Пятая поправка действует только в том случае, если держишь рот на замке. Он говорит, что если развяжешь язык, то уже не остановишься там, где захочешь. А ты сам знаешь, я натворил там много такого, о чем никому слышать не нужно. Не хочу возвращаться в тюрьму. Мне пришлось долго подниматься наверх, начальник.

— Видишь, я ничего не записываю. Все между нами, девочками. Собственно, у меня только один серьезный вопрос. Твой дядя говорит, что ты лгал мне в Редьярде десять лет назад, когда взвалил убийство на Ромми. Говорит, что ты провел меня.

Коллинз шел, глядя под ноги.

— Мой дядя хороший человек.

— Мы запишем это на мемориальной доске, Коллинз. Я хочу знать, правду ли он говорит. Лгал ты мне?

— Послушай... — Коллинз остановился. — Начальник, я напрочь забыл твою фамилию.

— Старчек.

— Угу, Старчек. Так вот, Старчек, одному ответу ты не поверишь. И сам это знаешь. Если скажу: «Да, тогда я лгал», — ты скажешь: «Ерунда, он просто поддерживает дядю». Тебе ведь хочется услышать только, что мой дядя дурак и лжец. А это не так. Совершенно не так.

Подойдя к агентству, они вошли в ту боковую дверь, из которой выбежал Коллинз. Она вела в маленькую заднюю комнатку, где хранились канцелярские принадлежности и бланки билетов. В передней комнате стояли два письменных стола. Один Коллинза, другой, видимо, секретарши. Сейчас стол пустовал. Коллинз сел и указал Ларри на кресло по другую сторону стола. За спиной Коллинза на обшитой панелями стене висел большой календарь со сценами из Библии. Рядом с ним крест из красного дерева, почти того же цвета, что и панели.

— Как идут дела?

— Ничего. Чертовы авиалинии не хотят, чтобы мы зарабатывали деньги. Я сейчас больше занимаюсь туристическим бизнесом. Многие церковные группы ездят по разным местам.

— И это агентство принадлежит тебе, Коллинз?

— Мне.

— Просто замечательное.

Ларри огляделся с оценивающим видом, словно говорил это всерьез.

— Дядя одолжил мне деньги для начала. В прошлом году я расплатился с ним.

— Дядя Эрно?

— У меня другого нет. Этот человек был для меня благословением. Я долго не мог этого понять, но он был рукой Христа в моей жизни. И я никогда не скажу ничего против Эрно. Он хороший человек. И теперь сам пришел к Богу.

— Кончай ты, — сказал Ларри не подумав. Он всегда с недоверием относился к верующим, считающим, что сподобились высшей истины. Истины, которая недоступна всем остальным.

— Не смейся, Старчек, когда я говорю о моем Господе и Спасителе. Вера — самое главное в моей жизни.

— Нет, Коллинз, меня смешит твой дядя. Он лжет, и ты знаешь это.

— Вот-вот. Как я и говорил. Думаешь, человек, который со дня на день предстанет перед Богом, станет лгать? А я так не думаю. Я считаю, что будет говорить истинную правду.

— Ну что ж, если он говорит правду, почему не поедешь туда и не поддержишь его?

— Эрно обойдется без моей поддержки. Он сделал все, что нужно. Я поеду туда беззащитным, без иммунитета. Ты прекрасно знаешь, что вы назовете меня лжецом и начнете преследовать. Это значит напрашиваться на неприятности. Мне это ни к чему.

Было ясно, что Эйрз так объяснил положение Коллинзу. И нельзя сказать, что был не прав.

— Ну, хорошо, если Эрно говорит правду, не думаешь ли ты, что у тебя есть какой-то долг перед Гэндолфом?