Скотт Туроу - Судебные ошибки

— Из нее клещами ничего не вытянешь.

— В самом деле?

— В самом деле. Не может она быть замешана в тех же делах, что и Луиза?

— Никогда не говори «никогда», но я все же скажу. Она тихоня тихоней. Соблюдает все правила. Может, вызвать ее повесткой на заседание большого следственного жюри? Такая, присягнув на Библии, не солжет. Держу пари, если прижмешь ее, то узнаешь, чем занималась Луиза.

Это была неплохая мысль, и Ларри записал ее в блокнот, хотя Мюриэл и Томми Мольто не выписали бы такой повестки. Большое жюри означало присутствие адвоката, который поднял бы вой, что порядочных белых людей хватают просто-напросто по наитию.

Эрно спросил, что еще думает Ларри.

— А что тут думать? Я не могу представить, чтобы Луиза держала здесь тотализатор, тем более что половина пассажиров летит в Лас-Вегас.

— Логично, — согласился Эрдаи.

— Ну а какие проблемы у тебя?

— Сейчас пока все спокойно. Главная наша головная боль — бродяги в зимнее время. Понимаешь, этой публике, которая обитает на улицах Норт-Энда, нужно забиться в какое-то теплое место. Они куда только не лезут — в туалеты, прячутся за каруселями для выдачи багажа. Воруют, пугают людей, гадят на пол.

— А проститутки?

Многие одинокие путешественники ищут женского общества. Молодая особа, вроде Луизы в служебной форме, могла их ублажать в обеденное время, в короткие перерывы, после работы, в глухие часы ночи, когда нечего делать. Но, как указал Эрдаи, проститутке здесь негде заниматься своим ремеслом.

— Помощи от тебя как от козла молока, — сказал Ларри.

Эрно уперся в щеку языком, что должно было означать улыбку.

— Собственно, — заговорил он, жестикулируя зубочисткой, — у меня, пожалуй, есть для тебя кое-что. Даже не знаю, стоит ли об этом упоминать. Есть у меня один малыш — ну, не малыш уже, парень. Даже не просто парень. Честно говоря, мой племянник, черт бы его побрал. Увидев его, ты вряд ли об этом догадаешься.

— Не настолько симпатичный?

— Нет, он симпатичный. Его отец был здоровенным красивым жеребцом. И он здоровенный красивый жеребец. Только у него другой цвет кожи.

— А, — произнес Ларри.

— Понимаешь, моя сестра... В детстве, когда я жил в Саут-Энде, все взрослые только и думали о том, как выдворить из города нубийцев. Видишь ли, они жили вокруг нас, и все считали, не нужны нам эти черномазые с их наркотиками и распутством. Fekete. По-венгерски это «черный». «Fekete!» вообще звучит проклятием. А тут еще девочки входят в возраст, когда им уже наплевать на маму, папу и всю католическую дребедень. Их представление о бурной жизни — немедля отдаться первому же черному малому, который с ними поздоровается. И моя младшая сестра Илона оказывается очень падкой на черное мясо.

Вот так и появляется на свет мой племянник. Родители не могут решить, кого убивать, себя или Илону. Тут старший брат, твой покорный слуга, начинает утешать их. Получается мыльная опера примерно в шестистах сериях. Время выслушать краткую версию у тебя есть? Иначе остальное будет непонятно.

— Будем считать его сверхурочным, — ответил Ларри.

— Ну так вот, малыш чернокожий, незаконнорожденный. Соседи знать его не хотят, он их и подавно. Сестра хочет сделать, как лучше, и только все портит. Отправляет его не в школу Святого Иеронима, а в бесплатную, так что парень не один там черный. Вскоре он связывается с другими, вступает в шайку, принимает наркотики. А я все это время будто держу руку в огне, пытаясь вытащить его оттуда. Первый приговор он получает за "т" и «синьку» — рецептурное болеутоляющее и сироп от кашля, дешевые наркотики в восьмидесятых годах до появления крэка, — я добиваюсь того, что приговор становится условным.

Только, знаешь, видимо, у черных это в генах. Он все катился вниз — я имею в виду наркотики. Перепробовал все. А способности у него прекрасные. Но вот расовая проблема все портит. Он ненавидит мать, презирает меня. Мы не можем сказать ему, как жить, потому что не знаем, каково быть черным в белой Америке. О, он может пересказать тебе любую идиотскую речь, какую ты только слышал. Я устраиваю его сюда на работу, но ему хочется быть руководителем, а не черномазым, стоящим возле металлодетектора. Кроме того, ему нужно повидать мир. Вступай в армию, так ведь? Через восемь месяцев его увольняют с лишением прав и привилегий — наркотики, — и мы отправляем его в Венгрию. «Мои корни не тут», — заявляет он и едет в Африку. Только, знаешь, что? Там никто не играет в баскетбол, он не выдерживает и недели. Возвращается и говорит, что готов стать взрослым. Решает, что хочет работать в фирме.