Скотт Туроу - Судебные ошибки

— Артур, я не хотела тебе грубить.

— Ничего, Джиллиан. Я знаю, ты всегда считала меня скучным.

Она с горечью улыбнулась. Но ощутила какое-то восхищение Артуром. Он повзрослел. Уже мог постоять за себя. И бил в цель. Тем не менее Джиллиан сделала еще попытку.

— Артур, я не особенно счастлива. И видимо, становлюсь еще несчастнее, встречая старых знакомых. Это мучительное напоминание.

Разумеется, она сказала глупость. Если на то пошло, кто счастлив? Не Артур же Рейвен, нескладный, непривлекательный, одинокий, да еще сестра с психическими проблемами. Эмоциональное состояние Джиллиан никого особенно и не заботило. Никто не сомневался, что она страдает. Но все считали, что заслуженно.

Артур, не ответив, поднялся, сказал только, что свяжется с ней, и пошел к двери. Глядя ему вслед, Джиллиан уловила свое отражение в дешевых, обрамленных золотистым узором зеркалах на поддерживающих потолок колоннах. Она часто пугалась, видя себя, потому что выглядела гораздо более беззаботной, чем была на самом деле. В этом было нечто, говорящее, что она, подобно нержавеющей стали, кажется несокрушимой. Она была высокой, стройной, и даже время не испортило очертаний ее красивых скул. Но яркость уже теряла. Рыжевато-белокурые волосы приобрели сероватый оттенок, предвестник седины; как у всех светлокожих, на ее лице была заметна каждая морщинка. Однако изысканные детали — хорошо сидящий саржевый костюм, нитка жемчуга, прическа с пробором — подчеркивали спокойное достоинство, которым она словно бы светилась. Это был вид, который она напускала на себя еще в подростковом возрасте. Фальшивый, как автопортреты, создаваемые почти всеми в юности. Но не был забыт ни он, ни видимость умения владеть собой, ни сопутствующая ей чрезмерная лживость.

Разумеется, она обманывала Артура Рейвена. Вводила в заблуждение ответами, потом больно уколола, чтобы он не задерживался, пытаясь узнать правду. Рейвена сбили с толку слухи, злобные сплетни, ходившие много лет назад, когда ее жизнь рушилась. Говорили, что она пьяница — но это было не так. Говорили, что за обедом она напивается и возвращается на судейское место почти неспособной к работе. Правда, она как-то заснула там, не просто вздремнула на минутку, а легла лицом на стол и погрузилась в такой глубокий сон, что, когда судебный пристав разбудил ее, на щеке остался след от кожаной папки. Высмеивали ее пьяное бормотание и сквернословие. Сокрушались о ее загубленных пьянством способностях, благодаря которым она поступила в Гарвардский университет и в тридцать два года стала судьей. Кудахтали о том, что она не вняла многочисленным предупреждениям прекратить пьянство. И все это время она хранила свой секрет. Джиллиан Салливан не была пьяницей, как гласили слухи, не «сидела на таблетках», как подозревали судебные служащие, настойчиво утверждавшие, что никогда не улавливали от нее запаха перегара. Нет, Джиллиан Салливан, в прошлом обвинитель, судья Высшего суда [4], была героиновой наркоманкой.

Джиллиан не кололась ни разу. Дорожа своей внешностью, она даже в самом отчаянном расположении духа не хотела уродовать себя. Она курила героин — «гоняла дракона», по жаргонному выражению. Забивала косяк. Делала из алюминиевой фольги трубку и втягивала пары, когда порошок превращался от нагрева в липкую коричневую массу, а потом в едкий туман. Так получалось медленнее, проходили не секунды, а минуты до того, как охватывал прилив невероятного блаженства. Джиллиан всю жизнь была во всем осмотрительной, и этот изощренный способ приема наркотика соответствовал ее представлению о себе. Был более опрятным и менее поддающимся обнаружению — без следов от иглы, без предательских кровотечений из носа после нюханья.

Началось это с мужчины. Разве не всегда так начинается? Тоби Элиас, работавший в прокуратуре штата, был любезным, красивым, порочным. Джиллиан подумывала о том, чтобы выйти за него замуж. Как-то вечером он вернулся домой с дозой героина из улик по делу, которое вел. То был образец, который один сбытчик предлагал другому перед продажей, приобщенный к доказательствам и не возвращенный после вынесения вердикта. «А почему бы нет?» — спросил он. Тоби всегда ухищрялся представить порочность изысканной. Джиллиан очаровывало его насмешливое нежелание следовать правилам, существующим для других. В первый вечер они нюхали героин и потом ежевечерне уменьшали дозу. Нюханье приносило какой-то неземной покой, но повторять не стоило.