Донато Карризи: Девушка в тумане

– И почему же? Интересно послушать…

Леви положил ногу на ногу и поставил чашку с чаем на столик.

– Все эти люди перед вами в долгу, – заявил он, указывая на улицу за окнами. – Они хотели сломать вам жизнь, и, насколько я вижу, это им почти удалось.

– И что я должен делать?

– Для начала подать в суд на тюремное начальство за причиненный вред здоровью. И на министерство тоже. А потом потребовать огромную компенсацию за то, каким образом полиция вела расследование против вас.

– Но я же в конце концов добился справедливости?

Но Леви не желал его слушать и продолжал:

– И не только. СМИ ответственны за все случившееся – по крайней мере наравне с полицейскими. Они поддержали процесс, который велся вне рамок закона и, что еще хуже, вынес приговор, не дав вам возможности защититься. Они тоже должны заплатить.

– Интересно, каким образом? – скептически произнес Мартини. – Они прикроются своим правом рассказывать о событиях и выйдут сухими из воды. Все это бесполезно.

– Но им надо, по крайней мере, сохранить лицо перед публикой, иначе они рискуют потерять доверие. К их мнению перестанут прислушиваться. И потом, люди хотят услышать вашу версию и вместе с вами отпраздновать ваше освобождение… И готовы даже заискивать перед вами, если будет необходимость.

– И я должен обратиться на телевидение, чтобы вернуть себе репутацию?

Леви покачал головой:

– Нет. Вы должны заставить их за все заплатить , и только так вы получите компенсацию.

– То есть я должен продать свои интервью тем, кто предложит лучшую цену, вы это хотите сказать? – ужаснулся Мартини. – Я уже однажды сказал Стелле Хонер, что не стану спекулировать на драме Кастнеров.

– Это вовсе не означает спекуляцию на трагедии девочки, – возразил Леви. – Скорее, вы сейчас спекулируете на своей.

– Это одно и то же. Я просто хочу забыть эту историю. И хочу, чтобы забыли обо мне.

Леви взглянул на Клеа и Монику, которые до этого момента молчали.

– Я знаю, что ты человек честный, и понимаю твои доводы, – с нежностью сказала Клеа. – Но эти ублюдки нанесли тебе огромный вред.

Последнюю фразу она произнесла с неожиданной яростью.

Мартини повернулся к Монике:

– И ты тоже с этим согласна?

Девочка кивнула, в глазах у нее стояли слезы.

Тогда Леви взял стоявший рядом с ним чемоданчик и вынул оттуда какие-то бумаги:

– Здесь у меня контракт с одним издательством, они предлагают вам описать свою историю в книге.

– В книге? – удивился Мартини.

Леви улыбнулся:

– Ведь вы все еще учитель литературы, разве не так? А предполагаемый скорый выход в свет этой книги станет поводом, чтобы пригласить вас на передачу или поместить интервью с вами на первых полосах газет или в Интернете… Так сказать, «культурный предлог», который облагородит вашу роль в этом деле.

Мартини с любопытством покачал головой.

– Вы меня просто в угол загнали, – сказал он. Потом еще раз посмотрел на жену и дочь и вздохнул. – Ну хорошо. Но все это не может продолжаться вечно. Я хочу как можно скорее со всем этим покончить, ясно?

В одиннадцать вечера Борги все еще сидел за своим столом в школьном спортзале. Все остальные давно разошлись, и настольная лампа была единственным источником света в просторном пустом помещении. Борги изучал скупые отчеты о шести исчезновениях, предшествовавших исчезновению Анны Лу Кастнер. Приметы всех девочек совпадали, и действительно можно было предположить, что действовал серийный убийца. Если отталкиваться от этих совпадений, то человек в подшлемнике, который попал в поле зрения видеокамеры, вернулся через тридцать лет, чтобы снова напасть и на этот раз взять свое.

Но почему?

На этот вопрос молодой полицейский не мог себе ответить. Почему он выжидал так долго? Конечно, за этот промежуток времени он мог напасть еще на кого-нибудь, но в совершенно другом месте, а может, совершать нападения ему мешало какое-то чрезвычайное обстоятельство. К примеру, он отбывал длительный срок за другое преступление, а теперь, освободившись, принялся за старое. Но поменял modus operandi , способ совершения преступления. В первых шести случаях он действовал анонимно, и это его защищало. В последнем же случае он пытался привлечь к себе внимание. Конечно, тридцать лет тому назад СМИ с такой готовностью не предоставляли сценическую площадку монстрам, однако Борги все это по-прежнему казалось очень странным.

Вечером он снова наведался к Беатрис Леман. Женщина, столько лет хранившая документы по делу в надежде, что кто-нибудь постучится к ней и спросит о них, приняла его весьма холодно. В первые визиты к ней у Борги сложилось впечатление, что старая журналистка избегает сотрудничества с полицией. Но в последний раз он уже не был в этом уверен.