Донато Карризи - Девушка в тумане

– Кто пригласил?

– Какая разница? Ведь это хороший признак. Она начинает обзаводиться друзьями.

– Ты что, хочешь сказать, что мы проведем конец года одни?

– А у тебя есть другой план, учитель? – подмигнула она, направляясь в кладовку.

– Думаю, пиццу и бутылку вина мы можем себе позволить.

И пока Клеа проходила мимо, он, пользуясь тем, что у нее заняты руки, изловчился и ущипнул ее за зад.

Моника вышла из дому около восьми вечера. Она по-прежнему была одета во все черное, но ради такого случая сменила брюки на юбку.

Увидев ее, Лорис Мартини вдруг понял, что его дочь скоро превратится во взрослую женщину. И произойдет это достаточно быстро и без всяких предупреждений. Та самая девчушка, что в грозу сидела у него на руках, свернувшись в комочек, больше не попросит у него защиты. Но он-то знал, что всегда будет ей нужен. Надо только найти способ, как присматривать за ней, чтобы она этого не замечала.

Пока Моника принимала душ, он сбегал в пиццерию за угол и заказал две пиццы «Каприччио» навынос. Когда он вернулся, Клеа лежала на диване в мягкой фланелевой пижаме, укрыв ноги пледом.

– А я-то думал, у нас будет лихая вечеринка, а не сю-сю мю-мю, – запротестовал он.

В ответ Клеа расстегнула молнию на пижаме и показала краешек черного кружевного белья:

– Не надо полагаться на видимость.

Он поставил коробку с пиццей на стол, подошел к ней и, взяв в руки ее лицо, крепко поцеловал. Они долго согревали друг друга телами и поцелуями, а потом она, не говоря ни слова, увлекла его наверх, в их спальню.

Сколько же времени они не любили друг друга вот так? Учитель задал себе этот вопрос, глядя в потолок, когда они, нагие, лежали рядом. Конечно, у них были моменты секса после того, как случилось это . Но сейчас он впервые об этом не думал. Им было сложно вновь обрести взаимопонимание или хотя бы элементарное желание. Поначалу они занимались любовью с яростью, словно мстили друг другу. Любовь стала способом упрекнуть партнера, не ругаясь и не ссорясь. И под конец оба доходили до полного изнеможения.

Но в этот вечер все было по-другому.

– Как ты думаешь, наша девочка будет счастлива? – в лоб задала вопрос Клеа.

– Моника – еще подросток. А все подростки чувствуют себя несчастными.

– Опять твои шуточки вместо ответа, – с упреком сказала она. – Ты видел, как она была довольна, когда уходила на вечеринку?

Она была права, в доме чувствовалась та самая эйфория, которой так долго недоставало.

– А знаешь, я кое-что понял в том, что случилось с этой девочкой, с Анной Лу.

Он заметил, как насторожилась Клеа.

– Я понял, что нам всегда не хватает времени, чтобы узнать собственных детей. Теперь Кастнеры, несомненно, спрашивают себя, что они сделали не так, в чем была ошибка, которая принесла им столько страданий, в какой момент в их прошлой жизни произошел сдвиг, который довел до такого… Истина в том, что у нас нет времени спросить себя, а счастливы ли наши дети. А ведь есть еще более важная задача: спросить себя, счастливы ли мы сами в их глазах, и увериться, что наши промахи не падут на них.

Может быть, Клеа в этот момент почувствовала, что ее призывают к ответу, однако виду не подала. Она еще раз его поцеловала в благодарность за такие размышления.

Немного погодя они, полуобнаженные, сидели за кухонным столом, жевали остывшую пиццу и пили из непарных бокалов красное вино, припасенное для такого случая. Лорис рассказывал забавные истории из школьной жизни, об учителях, об учениках, только бы видеть, как она смеется.

Они словно вернулись в университетское время, когда к концу месяца кончались деньги и они делили последнюю баночку тунца в съемной однокомнатной квартирке.

Господи, как же он любил свою жену, он сделал бы для нее все, что угодно. Все, что угодно .

Они настолько были близки в этот вечер, что не заметили, как миновала полночь и начался новый год. К реальности их вернул проливной дождь за окном.

– Хочу позвонить Монике, – сказала Клеа, вставая из-за стола и берясь за мобильник. – В такой ливень тебе, может быть, придется ее встретить.

Университетская девчонка снова обретала статус жены и матери. Мартини наблюдал за превращением, пока она дожидалась ответа. Потом она снова завернулась в старенький кардиган, который когда-то у него конфисковала, а теперь носила только дома. Ей не было холодно, ей было страшно.

– Не могу поймать сеть, – с опаской сказала она.

– Только что миновала полночь, и все друг другу звонят с поздравлениями. Сеть перегружена, это нормально.