Дэвид Балдаччи - Тотальный контроль

Она посмотрела на часы приборной доски: стрелка неумолимо приближалась к четырем утра. Хотя ее мозг напряженно работал, остальную часть тела сковало оцепенение. Глаза слипались, и Сидней не знала, где проведет остаток ночи. Она подъезжала к дороге номер 29. Свернув на магистраль, поехала на юг вместо севера. Через полчаса Сидней проезжала по пустым улицам Шарлоттсвилля. Она миновала «Холидей Инн» и другие гостиницы, где можно было бы остановиться. Наконец съехала с дороги номер 29 на Айви Роуд и вползла на стоянку гостиницы «Голова кабана», одного из лучших мест отдыха в этом краю.

Она зарегистрировалась и с трудом, еле шевеля окоченевшими ногами и руками, забралась под одеяло постели хорошо обставленной комнаты с прекрасным видом, который ей в данный момент был безразличен. Целый день одни кошмары, причем все совершенно реальные. Это была последняя осознанная мысль Сидней. За два часа до рассвета она все-таки заснула.

В три часа утра по времени Сиэтла в густых облаках появилась трещина, и на землю обрушились потоки дождя. Сторож свернулся в своей маленькой будке, приблизив ноги и руки к обогревателю на полу. В одном углу вниз по стене размеренно текла струя воды, образуя лужу на изорванном зеленом ковре. Сторож устало взглянул на часы. Еще четыре часа, прежде чем кончится его дежурство. Он вылил остатки кофе из термоса. Ему очень хотелось лечь в теплую постель. Здания арендовали разные компании. Некоторые из помещений пустовали, но все охранялись, независимо от того, что в них находилось, вооруженной охраной двадцать четыре часа в сутки. Высокий железный забор, поверх которого тянулась колючая проволока, хотя и не такая острая, какую используют в тюрьмах, незаметные со стороны видеомониторы контролировали всю территорию. Сюда было бы трудно проникнуть.

Трудно, но не так уж невозможно.

Человек был с ног до головы одет в черное. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы перелезть через забор позади склада, ловко избегая острой проволоки. Перебравшись через забор, он то входил в тень, то выскальзывал из нее, пока дождь продолжал лить, полностью заглушая легкие быстрые шаги. На его левом рукаве было миниатюрное устройство, создающее электронные помехи. На пути к цели он миновал три видеокамеры — ни одна из них не зафиксировала его.

Добравшись до боковой двери здания 22, он вытащил из своего ранца тонкий, похожий на проволоку, предмет и засунул его в здоровенный навесной замок. Спустя десять секунд замок открылся.

Осмотрев помещение через очки ночного видения, он, перепрыгивая через две ступеньки, взбежал по железной лестнице. Открыл дверь комнаты, осветив помещение фонарем. Затем отпер шкаф с дисками и убрал камеру наблюдения. Он поместил видеоленту в один отсек своего ранца, перезарядил камеру и поставил ее на прежнее место. Через пять минут все здесь погрузилось в тишину.

На рассвете «Галфстрим V» взлетел из аэропорта в Сиэтле. Одетый ранее в черное, человек теперь носил джинсы и хлопчатобумажную рубашку и крепко спал в роскошном кресле салона, его темные волосы ниспадали на моложавое лицо. Фрэнк Харди, глава фирмы, специализирующейся на корпоративных ценных бумагах и промышленном контршпионаже, напротив, внимательно читал каждую страницу длинного доклада, в то время как самолет проносился сквозь просветлевшее утреннее небо. Последние следы вчерашнего шторма остались позади. В металлическом кейсе лежала видеолента, изъятая из шкафа файлов. Кейс находился в пределах его досягаемости. Появился бортпроводник и налил еще чашку кофе единственному бодрствующему в самолете пассажиру. Он нахмурил лоб и по давней привычке его пальцы принялись разглаживать появившиеся на лбу морщины. Затем Харди отложил доклад, откинулся на сиденье и глядел в иллюминатор салона, пока самолет летел к востоку. Ему было о чем задуматься. Сейчас он не чувствовал себя особенно счастливым. Как его челюсть, так и его желудок сжимались и разжимались, пока элегантный самолет продолжал свой стремительный полет.

«Галфстрим», полет которого завершится в Вашингтоне, достиг крейсерской высоты. Лучи восходящего солнца отражали знакомый знак компании на хвостовом оперении. Парящий орел символизировал организацию, не имеющую себе равных, пользующуюся в мире не меньшей славой, чем даже кока-кола. Ее опасались больше, чем самых больших конгломератов в мире, на которые смотрели, как на стареющих динозавров, обреченных на вымирание. В преддверии стремительно приближающегося двадцать первого века объединенные усилия партнеров, обладавших самыми передовыми технологиями, а также символ дерзкого орла привели к тому, что их продукция проникла во все концы мира.