Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть

— Болит? — Кейт посмотрела на него, не проявляя глубокого сочувствия ни голосом, ни выражением лица.

Фрэнк осторожно потрогал бинты на голове.

— Шутите? Моя шестилетняя дочурка бьет меня намного сильнее. — Он осмотрел салон машины. — У вас есть курево? С каких это пор, черт возьми, в больницах нельзя курить?

Она порылась в сумочке и бросила ему начатую пачку. Он закурил и вгляделся в нее сквозь облачко дыма.

— Кстати, вы отлично провели этого охранника. Вам следовало бы сниматься в кино.

— Спасибо! Я как раз собиралась сменить профессию.

— Как дела у нашего мальчика?

— Он в безопасности. Пока. Я хочу, чтобы мы и дальше смогли обеспечить ему безопасность.

Она свернула за угол и холодно посмотрела на него.

— Знаете, вообще-то в мои планы не входило подставить вашего старика под пулю прямо у меня под боком, — заметил Фрэнк.

— Джек тоже так говорит.

— Но вы ему не верите?

— Какая разница, во что я верю?

— Для меня есть разница, Кейт. Поверьте.

Она остановилась перед красным сигналом светофора.

— Ладно. Скажем так: я начинаю приходить к выводу, что вы не хотели, чтобы это произошло. Это вас устраивает?

— Нет. Но пока этого достаточно.

Джек завернул за угол и постарался успокоиться. Последний атмосферный фронт, наконец, покинул столицу, и хотя проливной дождь пополам с градом прекратился, столбик термометра опустился до минус семи градусов, а ветер стал дуть с еще большей силой. Он обжигал негнущиеся пальцы и покрасневшие от бессонницы глаза Джека. На фоне угольно-черного неба четко вырисовывалась яркая серебряная луна. Здание на противоположной стороне улицы было темным и безлюдным. Сооружение, около фасада которого он теперь стоял, давно никем не посещалось. Изредка появлялись прохожие, рискнувшие выйти на улицу в такую холодную погоду, но большую часть времени Джек стоял в одиночестве. Наконец, он спрятался в подъезде здания и стал ждать.

В трех кварталах от него к тротуару подъехала старая машина в пятнах ржавчины, открылась боковая дверь, и пара туфелек ступила на тротуар. Такси немедленно уехало, и через мгновение на улице вновь воцарилась тишина. Кейт поправила пальто и быстро зашагала по тротуару. Когда она прошла один квартал, из-за поворота выехала еще одна машина и с погашенными фарами медленно двинулась вслед за ней. Задумавшись о том, что ей предстояло сделать, Кейт не оборачивалась.

Джек увидел, как она появилась из-за угла. Прежде чем сдвинуться с места, он огляделся по привычке, которую быстро приобрел и от которой очень скоро хотел избавиться. Он быстро направился навстречу ей. На улице было тихо. Ни Джек, ни Кейт не видели, как седан прополз мимо фасада углового здания. Водитель направил на них прибор ночного видения, который в каталоге для заказов по почте расхваливался как последнее достижение советской военной технологии. И хотя бывшие коммунисты не умели управлять демократическим капиталистическим обществом, им все же удавалось производить приличную военную технику.

— Господи, ты же замерз, как долго ты ждал меня? — Кейт прикоснулась к руке Джека, и ощущение ледяного холода пронизало все ее тело.

— Дольше, чем необходимо. Комната в мотеле стала меня угнетать. Мне просто нужно было выйти наружу. Из меня получится никудышный заключенный. Ну как?

Кейт открыла сумочку. Она позвонила Джеку из телефона-автомата. Она не сказала, что именно у нее было, а лишь упомянула, что у нее кое-что есть. Джек согласился с Эдвиной Брум в том, что если уж надо рисковать, то он примет на себя большую часть риска. Кейт и так уже сделала много.

Джек схватил конверт. В нем прощупывались фотографии.

Славу Богу, Лютер, ты не разочаровал меня.

— С тобой все в порядке? — Джек пристально посмотрел на нее.

— Более или менее.

— Где Сет?

— Здесь поблизости. Он отвезет меня домой.

Они глядели в глаза друг другу. Джек знал, что в интересах Кейт сейчас уехать, возможно даже на время уехать из страны, пока все не утрясется или его не признают виновным в убийстве. В последнем случае ее намерение уехать стало бы лучшим вариантом.

Но он не хотел, чтобы она уезжала.

— Спасибо. — Эти слова казались совершенно неуместными, словно она поставила на стол перед ним его обед или отдала ему постиранное в прачечной белье.

— Джек, что ты теперь собираешься делать?

— Пока не знаю. Но я найду выход. Без борьбы я не сдамся.

— Да, но ты ведь даже не знаешь, с кем борешься? Это несправедливо.