Дэвид Балдаччи - Чистая правда

— Хорошо.

«И я не хочу, чтобы кто-нибудь приписал мне утечку информации», — подумал за него Чандлер.

— Я не вижу причин, по которым вы не могли бы взглянуть на личные вещи Майкла, если он хранил здесь таковые, — продолжал Рэмси. — Я лишь прошу, чтобы все документы, имеющие отношение к работе суда, были отложены в сторону до тех пор, пока вы не поговорите с судьей Мёрфи. Затем, если обнаружится связь между каким-то делом, которое вел Майкл, и его смертью, мы обсудим возможности вашего более тщательного изучения новых данных.

— Договорились, господин верховный судья, — сказал Чандлер. — На самом деле я уже коротко переговорил с судьей Мёрфи.

Маккенна быстро согласился с таким подходом к делу.

Рэмси повернулся к Перкинсу.

— Ричард, прошу вас, сообщите судье Мёрфи и его клеркам, что детектив Чандлер намерен встретиться с ними в самое ближайшее время. Полагаю, завтра после устных прений подойдет?

— Отлично, — ответил Чандлер.

— Я также поручу юрисконсульту помочь вам в координации действий и решении вопросов конфиденциальности, которые могут возникнуть. Сара, ты ведь будешь тут завтра? Вы с Майклом были близки.

Джон посмотрел на девушку. «Интересно, насколько близки?» — подумал он.

Рэмси снова протянул ему руку.

— Я буду признателен вам, если вы сообщите мне о дате похорон.

Затем судья повернулся к Перкинсу.

— Ричард, после того как поговоришь с судьей Мёрфи, пожалуйста, зайди ко мне в кабинет, — сказал он таким тоном, что всем стало ясно, какая судьба ждет Перкинса.

После того как Рэмси и Перкинс ушли, Чандлер стоял и наблюдал за Маккенной, который снова заглянул в кабинет Майкла.

— Шеф Делласандро, — сказал полицейский, — чтобы создать вам как можно меньше неудобств, я приеду завтра со своими людьми, и мы тщательно обыщем кабинет, чтобы больше сюда не возвращаться.

— Мы будем вам чрезвычайно признательны, — ответил Делласандро.

— Однако я хочу, чтобы вы заперли эту дверь до моего возвращения, — продолжал Чандлер. — Никто не должен заходить в кабинет — ни вы, ни мистер Перкинс, ни… — Он демонстративно посмотрел на Маккенну, — вообще никто.

Фэбээровец наградил его сердитым взглядом; Делласандро кивнул. Фиске огляделся по сторонам и успел заметить, что Райт смотрит на Чандлера; затем он быстро закрыл и запер за собой дверь. «А он не дурак», — подумал Джон.

Когда Фиске и Чандлер направились к выходу из здания, их остановил голос Сары.

— Не возражаете, если я провожу вас? — спросила она.

— Я — нет, — ответил Чандлер. — Джон?

Тот не слишком дружелюбно пожал плечами.

— И почему у меня такое ощущение, будто нас только что посетил небожитель? — улыбнувшись, проговорил детектив.

— Наш шеф часто производит на людей такое впечатление, — тоже улыбнувшись, ответила Сара.

— Значит, вы работаете с судьей Найт? — спросил Фиске.

— Недавно начался мой второй год.

Они повернули за угол и чуть не столкнулись с Элизабет и Джорданом Найт.

— Ой, судья Найт, а мы только что говорили о вас, — сказала Сара и поспешила представить всех друг другу.

— Сенатор, — сказал Чандлер, — мы чрезвычайно высоко ценим то, что вы делаете для нашего района. Не имея дополнительного финансирования, вы сумели добиться для нас определенных благ. Теперь я буду расследовать убийства, сидя на велосипеде.

— Нам еще многое предстоит сделать. Проблемы копятся давно, и нам потребуется много времени, чтобы с ними справиться, — заявил Найт важным голосом политика, потом взглянул на Фиске, и его тон смягчился. — Мне очень жаль вашего брата, Джон. Я лично не был с ним знаком, поскольку редко бываю в суде. Если я слишком часто встречаюсь с женой за ланчем, средства массовой информации начинают думать, будто я пытаюсь повлиять на ее решения. Полагаю, они забывают, что мы живем в одном доме и спим в одной постели. Но, прошу вас, примите мои самые искренние соболезнования, вы и ваша семья.

Джон поблагодарил его и добавил:

— Не знаю, много ли это стоит, но я голосовал за вас.

— Для нас важен каждый голос. — Сенатор посмотрел на жену и нежно улыбнулся. — Впрочем, здесь тоже, так ведь, госпожа судья? Как говорил Бреннан? Хватит пяти голосов, чтобы добиться чего угодно… Боже праведный, если б мне пришлось волноваться лишь о пяти голосах, я был бы на тридцать фунтов легче и все мои волосы остались бы черными.

Элизабет Найт не улыбалась; глаза у нее были такими же красными, как у Сары, а лицо — бледнее обычного.