Дэвид Балдаччи - Чистая правда

Эд покачал головой.

— Ты знал, что Майк отказался от места преподавателя в одной из крупных юридических школ в Гарварде или что-то вроде того, чтобы продолжать работать в суде? Он получил кучу предложений от солидных юридических фирм — он мне их показал. Господи, они обещали ему такие деньги, что в это даже поверить невозможно. — Гордость в голосе Эда не вызывала ни малейших сомнений.

— Флаг ему в руки, — сухо сказал Джон.

Эд неожиданно с силой стукнул себя по ноге.

— Да что с тобой такое, Джонни? Чем тебе не угодил твой брат?

— Я ничего против него не имею.

— В таком случае, черт побери, почему вы не ладите, как прежде? Я говорил с Майком, это не из-за него.

— Послушай, папа, у него своя жизнь, а у меня своя. Что-то я не помню, чтобы вас с дядей Беном связывали нежные отношения.

— Мой брат был алкоголиком и никчемным человеком. А про твоего ни того, ни другого сказать нельзя.

— Кроме алкоголизма и никчемности в мире есть и другие пороки.

— Проклятье, я тебя не понимаю, сынок.

— И не ты один.

Эд затушил сигарету о бетонный пол, встал и прислонился к стене гаража.

— Между братьями не может быть зависти. Ты должен радоваться его достижениям.

— Значит, ты считаешь, что я завидую?

— А ты завидуешь?

Джон сделал еще глоток пива и посмотрел на доходившую до пояса проволочную ограду, окружавшую маленький задний дворик. Сейчас она была темно-зеленой. За долгие годы своей службы ограда знала много цветов: они с Майком красили ее каждое лето краской, остававшейся после ремонта офиса в автотранспортной фирме, где работал Эд. Джон посмотрел на яблоню, раскинувшую ветки в углу двора, и махнул в ее сторону бутылкой с пивом.

— У тебя там гусеницы. Дай горелку.

— Я с ними разберусь.

— Пап, ты даже на стул не любишь забираться.

Джон снял пиджак, взял в гараже лестницу и горелку, которую протянул ему отец, включил ее, пристроил лестницу под большим гнездом и взобрался наверх. Ему потребовалось несколько минут, чтобы гнездо медленно расплавилось в пламени. Джон слез вниз и затоптал огонь, пока его отец граблями собирал остатки гнезда.

— Ты только что увидел, в чем заключается моя проблема с Майком.

— Что? — На лице Эда появилось удивленное выражение.

— Когда Майк в последний раз приезжал сюда, чтобы помочь тебе? Проклятье, просто чтобы повидать тебя и маму?

Эд почесал щетину на подбородке и принялся рыться в карманах в поисках новой сигареты.

— Он занят. И приезжает, когда может.

— Ясное дело, приезжает.

— Он делает важную работу для правительства. Помогает судьям. Ты же знаешь, что это самый главный суд в стране.

— Знаешь что, пап, я тоже занят.

— Конечно, сынок, но…

— Ну да, Майк — совсем другое дело. — Джон перекинул пиджак через плечо и вытер пот со лба. Скоро налетят комары, и эта мысль заставила его подумать про воду. У его отца на берегу реки Маттапони имелся трейлер. — Ты давно ездил к трейлеру?

Эд тряхнул головой, радуясь, что сын сменил тему.

— Нет, но собираюсь в ближайшее время. Поплаваю на лодке, пока не стало слишком холодно.

Джон стер очередную каплю пота со лба.

— Позвони мне, когда надумаешь ехать; может, я составлю тебе компанию.

Эд внимательно посмотрел на сына.

— А как твои дела?

— Профессиональные? Два процесса проиграл, два выиграл. В общем, вполне допустимое среднее для наших дней.

— Будь осторожен, сынок. Я знаю, ты веришь в то, что делаешь, и все такое, но ты работаешь с не самыми хорошими людьми. Некоторые из них могут помнить тебя с тех времен, когда ты был копом. Знаешь, я часто не могу заснуть по ночам, все думаю об этом…

Джон улыбнулся. Он любил отца так же сильно, как мать, — в некотором смысле, присущем только мужчинам, даже больше. Мысль о том, что его старик не может уснуть из-за беспокойства за него, была приятной. Джон хлопнул отца по спине.

— Не волнуйся, папа, я никогда не забываю об осторожности.

— А как насчет другого?

Джон инстинктивно коснулся рукой груди.

— Все отлично. Знаешь, я вполне могу дожить до ста лет.

Эд покачал головой, подумав о том, как сильно жизнь развела его сыновей, и понимая, что ничего не может изменить.

— Проклятье, — только и смог сказать он, усаживаясь на ящик с инструментами, чтобы допить свое пиво.

Рано утром Майкл Фиске, напевая себе под нос, шел по широкому, с высокими потолками коридору в сторону комнаты, куда приходила почта для помощников судей. Когда он вошел, один из клерков поднял голову.