Флинн Берри - В опасности

После Илинга и Бродвея пейзаж становится современным и промышленным. Люди, закутанные в зимние пальто, переходят через железную дорогу прямо по рельсам. Поезд ныряет в переезд Уэстуэя, и в этот момент мне звонит Моретти.

– У нас есть новости, – сообщает он. – Мы разыскали вашего отца.

У меня раскалывается голова. Я подумала уже, что они кого-то арестовали.

– Вы хотите узнать его номер? – спрашивает Моретти.

– Нет. Вы уже получили результаты анализов тех материалов, которые собрали на холмах?

– Там оказалось невозможным выделить ДНК.

Я закрываю глаза ладонью.

– Никак? Разве такое возможно?

– В последние недели тут шли сильные дожди.

Поезд останавливается в Паддингтоне. Я выхожу на платформу, вдыхаю свежий зимний воздух и чувствую знакомый запах вокзала с примесью пепла. Снег подтаивает на стеклянной крыше между железными балками, через стекло сюда проникает желтый свет.

Я понимаю, что расследование не будет быстрым. Полиции неизвестно, кто следил за Рэйчел. Детективы не знают, говорит ли им правду Кит. И непонятно, кто напал на нее пятнадцать лет назад.

Лондон кажется каким-то зловещим и даже угрожающим. Никто не знает, где я сейчас нахожусь, и теперь со мной может случиться все что угодно. Я мрачно размышляю о каналах. Мне всегда казалось, что в Лондоне безопаснее находиться, чем где-либо в другом месте. На каждого потенциального нападающего здесь найдется потенциальный защитник. Но и тут тоже происходят жуткие вещи, а теперь они могут восстать и ополчиться против меня.

Начинается дождь, я выхожу из метро на «Мейда-Вейл» и раскрываю зонтик, с удивлением обнаружив его на дне своей сумочки. Туда я его положила еще девять дней назад, когда выходила из своей квартиры. Я смотрю на асфальт, а потом наклоняю зонтик так, чтобы мне стала видна дорога. На какую-то долю секунды я словно оказываюсь в старом Лондоне, таинственном и непонятном, таком, как его часто показывают в кино. Вокруг меня опускаются и поднимаются разные зонтики, а дождь уже вовсю хлещет по мостовой.

Воздух свежий, прохладный и какой-то смолистый. Ноги у меня уже мокрые, джинсы прилипают к коже. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на витрину магазина-пекарни «Четыре и двадцать черных дроздов». У Рэйчел была такая птичка в эмали. Я помню, как она воткнула ее в пирог. В Корнуолле мы видели пироги с запеченными в них рыбьими головами в память о моряке Томе Бококе. Я задумываюсь о том, когда же мы с Рэйчел снова поедем в Полперро, и тут весь ужас положения снова обрушивается на меня.

Дождь стучит по моему зонтику. Я жду у перекрестка, чтобы перейти Гревиль-роуд перед рекламой водки, и вспоминаю, что перед моим отъездом здесь рекламировали сидр. Я пытаюсь отметить другие перемены, но это оказывается невозможным. Как только дорога сливается с Килберном, тут все начинает пестреть бесконечными плакатами, рекламными щитами и растяжками. Лондонский налог на бедность во всей красе. Я прохожу мимо первого склада Карфоун из четырех на пути домой из метро.

Очутившись в квартире, я снимаю пальто, складываю зонтик. Здесь все мне кажется каким-то зловещим. В раковине стоит ополоснутая, но не вымытая кофейная чашка, оставленная здесь еще в пятницу утром, когда я уходила на работу.

Я подхожу к окну в дальнем конце гостиной и наблюдаю за тем, как с крыш поднимается туман. В ясные дни отсюда виден Брикстон, а это уже восточная часть Сити. В сумерках башни начинают мерцать в дымке, а с наступлением темноты я уже вижу миллионы огоньков.

Но сейчас дождь размывает вид города где-то у Бейсуотера. Белые крыши с карнизами сначала блекнут в тумане, а потом и вовсе исчезают. Здесь могли быть люди, говорил Моретти. Надо разжечь огонь и проверить, работает ли котел.

Дождь разбрызгивает капли по стеклам окон. Я хожу по квартире, но все равно никак не могу поверить в то, что я снова тут. Я не знаю, как мне дожить до того часа, когда нужно будет идти спать.

Раньше мне нравилось возвращаться домой. Я готовила кофе или чай, сбрасывала обувь, лосины и носки, потирая красные отметины от резинок на животе и лодыжках. Сейчас мои движения стали резкими и скованными. Я переодеваюсь в легинсы и рубашку с длинными рукавами, которая появилась у меня после забега в Уондсуорте, в котором я не участвовала.

Меня не было тут всего девять дней. Большая часть продуктов в холодильнике осталась свежей. Я отношу мусор в мусоропровод в коридоре. В душе меня завораживает аромат моего шампуня, теперь, после девяти дней отсутствия, он кажется мне достоянием далекого прошлого. Вокруг распространяется запах розмарина и можжевельника. Нужно будет купить что-то совсем новое.