Уильям Лэндей - Мишн-Флэтс

– Сажай их, не сажай – эти ребятишки, похоже, рождаются со стальными яйцами. Их ничем не проймешь.

После короткой паузы розовощекий молодой полицейский сказал:

– У меня, Гиттенс, не идет из головы твой разговор с Брекстоном. Если он тебе признался в убийстве Саггса, отчего ты его не дожал? Признание есть – можно прищучить.

– Да, Гиттенс, при всей двусмысленности того дела с Саггсом защищать убийцу – не дело!

Гиттенс опять выдержал актерскую паузу.

– А я доложил о его признании, – наконец сказал он. – Да только прокурор послал меня куда подальше: что Брекстон мне в разговоре один на один сказал – это не доказательство. Письменное признание он не даст. А других улик против него нет. Стало быть, нечего и волну гнать. У меня лично сложилось впечатление, что прокуратура просто не хотела связываться.

Воцарилось задумчивое молчание.

Потом один из полицейских произнес:

– Если бы прокурор Эндрю Лауэри был парень покруче, он бы с этим Брекстоном и его ватагой давно бы одним махом покончил.

Остальные насмешливо зашумели.

– Нет, я серьезно, – продолжал тот же полицейский. – Надо предложить Брекстону личную амнистию: если он сдаст всех своих, то мы его на все четыре стороны отпустим. Даже поможем сменить фамилию и лицо и навсегда исчезнуть. ФБР умеет проделывать такие фокусы.

– Чушь порешь. Брекстон своих ни за что не продаст!

– Просто Лауэри подхода к нему не ищет. Оно и понятно: Лауэри темнокожий, Брекстон темнокожий. Если они сговорятся, у Лауэри будет бледный вид перед новыми прокурорскими выборами – все станут говорить: ага, черная рука черную руку моет. Поэтому Лауэри и позволит Брекстону куролесить дальше.

– Странное у тебя представление о законе. Отпусти убийцу, чтобы посадить десяток убийц... В какой такой академии этому учат?

– Не знаю. По-моему, настоящий прокурор таких Брекстонов обязан обезвреживать – не мытьем так катаньем. Подкупить, опутать – по мне, делай что угодно, лишь бы этот дьявол навеки сгинул из Мишн-Флэтс.

– Пустые разговоры. Брекстон своих не продаст, – убежденно заявил пузатый коп, сидевший рядом со мной.

Гиттенс загадочно сбочил голову.

Словно хотел сказать: как знать, как знать...

Много позже я узнал, что в офисе Гиттенса над его столом висит фотография Никиши Уэллс – той самой семилетней девочки, которую изнасиловал и сбросил с крыши негодяй по фамилии Саггс.

На фото – весело смеющаяся девочка в красной юбочке и белой блузке, две косички забавно торчком.

Я спросил Гиттенса, почему он сохранил этот снимок и повесил на самом видном месте.

Он ответил, что хорошо знал родителей Никиши и ее саму. А фотографию повесил – «чтоб всегда помнить, для кого мы работаем».

Тогда мне это показалось исчерпывающим объяснением.

Теперь, задним числом, я жалею, что мне не пришло в голову углубить этот вопрос и настоять на менее общем ответе.

Мне бы уже тогда спросить его прямо: скажите на полном серьезе, как вы оцениваете то, что Брекстон расправился лично с убийцей Никиши?

Было бы очень интересно услышать ответ Гиттенса – разумеется, если бы он ответил на полном серьезе и откровенно.

На следующее утро, не совсем свежий после шумного пивного вечера в кафе «Коннотон», я направился в отдел спецрасследований бостонской прокуратуры.

Келли отказался меня сопровождать – сослался на какие-то таинственные личные дела. Я не стал его расспрашивать. Было ясно, что он не расположен посвящать меня в свои секреты.

Отдел спецрасследований находится в безликой многоэтажной коробке из стекла и бетона – такие строили пачками в семидесятые годы. Сама прокуратура в другом месте – в старинном здании суда.

Думая об отделе спецрасследований огромного города, вы представляете себе, очевидно, что-то вроде особенно большого и особенно оживленного полицейского участка: масса столов, озабоченные люди снуют туда-сюда, звонят телефоны, стрекочут пишущие машинки, полицейские ведут парней в наручниках, кто-то срывается с места и, на ходу надевая куртку, бежит к выходу...

На самом деле отдел спецрасследований больше похож на бухгалтерскую контору. Кстати, на том же третьем этаже, где отдел спецрасследований, действительно помещаются несколько бухгалтерских контор и кабинет дантиста.

Внутри тоже ничего броского, обычная мебель. Единственное, что указывает на специфику работы, – плакат на стене:

ОБЩЕСТВО, КОТОРОЕ НЕ ПОМОГАЕТ СЛУГАМ ЗАКОНА, ПОМОГАЕТ ПРЕСТУПНИКАМ!