Патриция Корнуэлл - Все, что остается

— Они продолжают поиски.

— У него было предостаточно времени, чтобы избавиться от улик, — ответила она и была абсолютно права.

Марино выяснил, что Спурриер тренировался в спортивном зале, расположенном недалеко от его дома. Полиция обыскала его шкафчик, который был заперт не только на встроенный, но и на висячий замок. Шкафчик был пуст. Синяя спортивная сумка, с которой неоднократно видели Спурриера, исчезла, и я была уверена — исчезла навсегда.

— Что вы хотите от меня, миссис Харви?

— Хочу услышать ответы на ряд моих вопросов.

— Какие?

— Есть ли иные доказательства, о которых мне не известно. Думаю, вы могли бы сказать мне.

— Расследование пока не закончено. Полиция и ФБР упорно работают над делом вашей дочери.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Они информируют вас о ходе расследования? Мгновенно я все поняла. Никто из непосредственно участвовавших в расследовании не уделил Пэт Харви времени. Она стала парией, может быть, даже посмешищем. Она ни за что не признается мне в этом, но именно поэтому она появилась у моих дверей без предварительного звонка.

— Вы верите, что Стивен Спурриер убил мою дочь?

— Какое значение имеет мое мнение? — спросила я.

— Огромное.

— Почему? — снова спросила я.

— Вы не торопитесь с выводами. Не думаю, чтобы вы были склонны выдавать желаемое за действительное. Вам известны улики и… — голос ее задрожал, — и вы заботились о Дебби.

Я не могла ничего сказать в ответ.

— Поэтому спрашиваю вас еще раз. Вы верите, что Стивен Спурриер убил их, убил ее?

Я колебалась всего лишь одно мгновение, но этого оказалось достаточно. Когда я заявила, что я не могу и не знаю, как ответить на этот вопрос, она меня не слушала.

Пэт Харви поднялась из-за стола.

Я смотрела, как ее напряженная фигура растворилась в ночи, на мгновение ее профиль высветился в салоне «ягуара», когда она садилась в машину; взревел двигатель, и все смолкло.

Эбби задерживалась. Потеряв надежду дождаться, я отправилась спать. Я, должно быть, забылась тревожным сном. Внезапно открыв глаза, услышала, как внизу шумела вода. Часы показывали полночь. Я поднялась и накинула халат.

Эбби, вероятно, услышала мои шаги в холле, потому что, когда я подошла к ее спальне, она стояла в дверном проеме, одетая в пижаму, свитер и босиком.

— Уже поздно, а ты не спишь, — сказала она.

— Ты тоже.

— Ну, я…

Не дав ей закончить фразу, я прошла в комнату и села на край кровати.

— В чем дело?

— Пэт Харви приходила ко мне сегодня вечером, вот в чем. Ты с ней говорила?

— Я беседовала со многими.

— Знаю, ты хотела помочь ей, — сказала я. — Знаю, ты возмущена тем, что смерть ее дочери использовали, чтобы причинить ей боль. Миссис Харви — замечательная женщина, полагаю, ты искренне заботишься о ней. Но пойми, Эбби, необходимо, чтобы она держалась в стороне от расследования.

Она посмотрела на меня, не произнося ни слова.

— Для ее же пользы, — с чувством добавила я. Эбби опустилась на ковер, скрестив ноги на индийский манер и прислонившись к стене.

— Что она сказала тебе? — спросила она.

— Она убеждена, что Спурриер убил ее дочь и что он никогда не будет за это наказан.

— Я не имею никакого отношения к тому, что она пришла к такому выводу, — сказала Эбби. — У Пэт своя голова.

— Слушание дела Спурриера намечено на пятницу. Она собирается пойти туда?

— Всего лишь пустяковое обвинение в краже номерных знаков. Но если ты спрашиваешь, беспокоюсь ли я, что Пэт может появиться и закатить сцену… — Она покачала головой. — Ни в коем случае. Какая ей от этого выгода? Она не идиотка, Кей.

— А ты?

— Что я? Не идиотка ли я? — Она снова уклонилась от моего вопроса.

— Ты будешь на процессе?

— Конечно, и могу сказать тебе заранее, как все будет происходить. Его посадят и тут же выпустят, признав виновным только в краже номерных знаков, оштрафуют на полторы тысячи долларов. Может быть, посадят в тюрьму, но, мне кажется, самое большее на месяц. Полиция хочет, чтобы он некоторое время побыл за решеткой, сломался и заговорил.

— Откуда ты знаешь?

— Он не будет говорить, — продолжала она. — Его проведут перед всеми через зал суда, посадят в патрульную машину. Вся эта процедура направлена на то, чтобы запугать и унизить его, но ничего из этого не выйдет. Он отлично знает, что против него нет улик. Он отсидит свое время в тюрьме и выйдет. Один месяц — это не вечность.

— Ты говоришь так, словно тебе его жалко.