Патриция Корнуэлл - Все, что остается

— Да, такова печальная правда, — сказала я. — Ни в чем не могу быть уверена. Знаю только то, что чувствую.

— Значит, ты пока впереди своры.

— Что бы ни представляла собой свора, если я впереди нее, тогда это еще одна печальная правда, — согласилась я.

Анна поднялась, чтобы вынуть хлеб из печи. Я наблюдала, как она раскладывает по тарелкам перец, тушеную капусту, наливает вино. Вспомнив о запросе, который я принесла с собой, я достала его из записной книжки и положила на стол. Анна не взглянула на него до тех пор, пока не накрыла на стол и не села и только затем спросила:

— Ты намерена продолжить нашу беседу?

Я достаточно хорошо знала Анну и была уверена, что она не записывала в карту детали доверительных бесед с пациентами. Люди, занимающие должности, подобные моей, имеют предоставленные законом права затребовать медицинские записи, и эти документы в конце кондов могут оказаться в суде. Люди, подобные Анне, слишком щепетильны и никогда не фиксируют конфиденциальные разговоры на бумаге.

— Почему бы не сделать выводы, — предложила я.

— Я поставила диагноз, что у нее было устранимое нервное расстройство, — проговорила она.

Это было равносильно тому, если бы я сказала, что смерть Джилл последовала в результате остановки сердца и прекращения дыхания. Независимо от того, застрелен человек или его сбил поезд, смерть наступает от прекращения дыхания и остановки сердца. Диагноз нервного расстройства был самым всеохватывающим из диагнозов, указанных в Диагностическом и статистическом учебнике психических расстройств. Этот диагноз предоставлял возможность пациенту получить лечение по страховке, не раскрывая ни на йоту сути заболевания или историю его возникновения.

— Вся человеческая раса страдает нервным расстройством, — сказала я Анне.

Она улыбнулась.

— Я уважаю твою приверженность профессиональной этике, — проговорила я, — и у меня нет желания вносить исправления в имеющиеся у меня справки или дополнять их информацией, которую ты считаешь конфиденциальной. Но мне чрезвычайно важно знать о Джилл все, что хоть как-то может пролить свет на ее убийство. Если это относится, например, к образу жизни, то, возможно, из-за этого она оказалась в опасной ситуации.

— Я также уважаю твою профессиональную этику.

— Спасибо. Теперь, когда мы выразили взаимное восхищение нашей искренностью и честностью, может быть, отложим формальности в сторону и продолжим беседу?

— Конечно, Кей, — мягко проговорила она. — Я очень хорошо помню Джилл. Трудно не помнить необычного человека, особенно если он был убит.

— Что в ней было необычного?

— Необычного? — Она печально улыбнулась. — Очень красивая, внушающая любовь молодая женщина. Все говорило в ее пользу. Я с нетерпением ждала встреч с нею. Не будь она моей пациенткой, я хотела бы с ней дружить.

— Сколько времени она посещала тебя?

— Три-четыре раза в месяц более года.

— Почему именно тебя, Анна? — спросила я. — Почему не кого-то поблизости в Вильямсбурге, кого-нибудь ближе к дому?

— У меня много пациентов из других мест. Некоторые приезжают даже из Филадельфии.

— Потому что они не желают, чтобы их знакомым стало известно о посещениях психиатра?

Она кивнула.

— К сожалению, многие приходят в ужас при одной мысли, что об их визитах станет известно. Ты удивишься, узнав, сколько людей, находившихся в этом кабинете, покидают его через заднюю дверь.

Я сама никому не говорила, что посещала психиатра, и если бы Анна не отказалась брать с меня плату, платила бы ей наличными. Менее всего мне хотелось, чтобы, узнав об этих визитах, кто-то пустил слух среди сотрудников Департамента здоровья и обслуживания населения.

— Очевидно, Джилл не хотела, чтобы было известно о ее визитах к психиатру, — сказала я. — Возможно, именно поэтому она получила либриум по рецептам в Ричмонде.

— До твоего звонка я не знала, что она купила либриум в Ричмонде. Но я не удивлена. — Анна взяла свой бокал.

Перец был совершенно бесподобным, но настолько острым, что на глазах невольно навернулись слезы. Лучшее творение Анны, я так ей и сказала. Затем объяснила то, о чем она, возможно, догадалась.

— Возможно, Джилл и ее подруга были убиты тем же индивидуумом, который совершил убийства и других пар, — сказала я. — По крайней мере, имеется много общего. Это и объясняет мою заинтересованность.

— Меня не интересует информация о делах, которыми ты сейчас занимаешься, если, конечно, не считаешь, что мне это необходимо знать. Поэтому задавай вопросы, а я постараюсь вспомнить все, что смогу, о жизни Джилл.