Глеб Соколов - Дело Томмазо Кампанелла

– Витиевато излагает, сволочь! – сказал Охапка. – Чувствуется, наш человек. А что-то я тебя раньше у нас здесь в Лефортово не встречал? Ты не здешний что ли?

– Нет. Я с Воркуты, – ответил Томмазо Кампанелла.

– А-а… – протянул Охапка. – Тогда понятно. Ну ладно. Давай, снимай фрак и пойдем!..

– Погоди-погоди. Как снимай? – остановил его Рохля. – Как же он пойдет? Голый что ли?

– А что же делать? – расстроился Охапка. Рохля задумался.

– Человек, которому можно продать фрак, торчит в гостинице Лефортовского рынка, – проговорил он после некоторой паузы. – Надо идти туда. Там загоним фрак, а ему… – Рохля показал на Томмазо Кампанелла, – подберем что-нибудь по-копеечнее.

– Подождите меня здесь несколько минут. Сейчас я загляну в «Хорин», и мы пойдем! – сказал Рохле Томмазо Кампанелла и убежал.

– Мне надо отдать ключ от «Хорина»! – закричал он на бегу. – Я мигом!

Томмазо Кампанелла скрылся за дверью, и у нас есть только какая-то секунда, только какое-то жалкое мгновение, чтобы пулей переместиться в номер гостиницы Лефортовского рынка (правда, вовсе не в тот, где Рохля собирался загнать фрак Томмазо Кампанелла) и вернуться обратно, туда, где на выходе из лабиринта, составленного из стендов Музея молодежи прежних лет, Томмазо Кампанелла окажется прямо в хориновском зале. Итак, туда и обратно. Мухой!

В хориновском зале частично погас свет, когда Господин Радио щелкнул рубильником в большом макете самолета, установленного на сцене среди декораций. Но свет не гас ни на минуту в маленьком номере гостиницы при Лефортовском рынке, где начиналась настоящая «ночь без сна». Там встретились два приятеля, один из которых – студент творческого вуза, который собирался в недалеком будущем стать театральным художником и которого звали Фомой Фомичевым. Будучи иногородним студентом, он поселился в гостинице временно, поскольку хозяйка неожиданно согнала его со съемной квартиры, а снимать другую или поселиться в институтском общежитии он, по определенным причинам, не спешил. Именно Фома Фомичев был автором затейливых декораций странного театра «Хорин», и именно он сейчас ужинал с приятелем и, важничая, болтал под куски говядины, под пиво и жареный картофель (приятели заказали – в эту-то убогую гостиницу! – еду из ресторана), так вот, приятели как раз болтали про учебную работу гениального (таким он сам себя считал!) Фомы Фомичева, пили пиво, ели жареный картофель с мясом и до поры нисколько не обращали внимания на убогую обстановку гостиницы при Лефортовском рынке.

– Ну, как твоя дипломная работа?.. Как там твоя дипломная работа?.. – настойчиво спрашивал Фому Фомичева его гость, которого звали Романом Романовым.

– Да что там дипломная работа! Я создал нечто невероятное. Целый фонтан разнообразных образов. Моей задачей было передать многообразные настроения. Я наворотил в хориновском зале таких настроений, таких эмоций! Так сконцентрировал их и замесил самым густым замесом! Прибавил специй, перцу и жира, чтобы это Лефортово как можно легче проваливалось в глотку, – охотно отвечал Фома Фомичев. – Но ты думаешь, хоть какие-то декорации могут сравниться по силе воздействия да вот хотя бы с тем местом, с этой вот комнаткой, в которой мы сейчас с тобой сидим? Посмотри вокруг – хлам, старый шкаф, пыль, колченогие стулья, грязные углы, эта смятая неопрятная постель. Вот, что действует на нашу психику по-настоящему. Понимаешь, это ужасно действует на нашу психику. Все эти ужасные антуражи, вся эта нищета, все эти колченогие стулья, все эти обшарпанные столы, вся эта гадость! А все остальное… Разве эта дипломная работа – это дипломная работа? Это не дипломная работа, а дрянь! Так!.. Просто ерунда! По сравнению с тем, что мы видим в жизни хотя бы вот в этой комнатке, любая декорация – просто ничего не выражающая ерунда.

– Но ты бы мог как-то скопировать эту комнатку в своих декорациях, как-то гипертрофировать ее черты.

– Нет, нет… Скопировать – это все не то…

– Вот как?!. – удивился приятель, продолжая уписывать за обе щеки жареный картофель и время от времени делая громкий глоток пива. – А я думал…

– Да что там, что ты думал! – оборвал его Фома Фомичев. – Кому там интересно, что ты думал?! Роман ты Романов! Когда же ты наконец поймешь, что самое главное не то, что ты думаешь, а то, как успешно ты сейчас вот переваришь этот картофель, это мясо и это пиво?!

– Да, черт возьми!.. Вроде я и художник, а натура у меня приземленная, – согласился Роман Романов. – Я, знаешь, люблю писать натюрморты: стол, на столе – разделочная доска, на доске, скажем, большой кусок говядины, а вокруг – зелень. Петрушка, укроп. Позади – кувшин с пенящимся пивом, а сзади, так сказать, фоном, висят оленьи рога – охотничьи трофеи, ружье двуствольное, шляпа с пером… Уютная, аппетитная картина!