Глеб Соколов - Дело Томмазо Кампанелла

– Надо напряжение раскручивать. Пару сейчас надо наддать. Увеличить давление, уголь в топки подкинуть. А он – заперся…

Пошатнувшись, Охапка прислонился к обшарпанной стене. Фома Фомичев похлопал его по плечу:

– Не спи! Ночь впереди длинная.

– Не-ет!.. Я не сплю, – откликнулся Охапка. – Мне еще пить и пить. Только вот куда дружок мой, Николай, подевался?.. Где же мне его разыскать?.. Я же с ним на сегодня договорился… А с этим я больше пить не буду. Он Томмазку обманул. Обещал рассказать, а не рассказал!

Тем временем, номерная дверь трещала, но пока никак еще не поддавалась напору атаковавшей ее кучки людей. Как назло выяснилось, что милиционер из гостиницы уже успел уйти.

За дверью номера, располагавшегося под самой крышей гостиницы, в эту секунду происходило следующее…

– А сейчас проверим, дает ли он, действительно, фарт! – с этими словами Томмазо Кампанелла, который уже накинул пальто, вспрыгнул на какой-то старый стол, стоявший в углу, и в мгновение ока отодрал какую-то фанеру, которой было заколочено оказавшееся за ней маленькое оконце. Судя по всему, под самой крышей. Оконце это выходило на крышу другого дома, шедшую чуть ниже. Ярко светила полная луна и лучи ее тускло отражались в кровельной жести.

– Помни… Помни еще, дурак, что всяк, у кого этот самый тюремный пачпорт в кармане задержится – в тюрягу… В тюрягу попадет! А ежели, пока ты в тюрьме сидишь, пачпорт твое имя носит, ежели не найдут его и себе не заберут, – пачпорт тебя из тюрьмы вызволит. Выйдешь из тюрьмы вскорости опять на свободу! Опять на свободе гулять станешь! Как и не садился! – кричал вслед Томмазо Кампанелла, вылезавшему на крышу через узкое окошко, нищий. – Но помни, помни еще: коли нет, коли не сохранится, пока ты в стенах тюремных за тобой этого особенного пачпорта, – станешь гнить в камерах без всякого срока. Никогда тебе свободы и солнышка яркого не увидеть. Никогда! Так и знай! До самой своей смерти! Только смерть тебя уже от тюрьмы освободит.

Но Томмазо Кампанелла уже почти вылез из окошка, и если бы не зацепился своими длинными, не по размеру, брюками за какой-то гвоздь, если бы не треснула громко брючина, – уже бы и бежал давно по крыше! Неясно было, слышит ли он то, что выкрикивает ему вслед нищий, а если и слышит – не пропускает ли в горячке своего бегства мимо ушей.

Меж тем Рохля еще и не успел всего сказать, еще продолжал он кричать вслед обидевшему его беглецу:

– А ежели не сбережешь пачпорт, ежели потеряешь его где, когда ты с ним на воле, – встать тебе в этом месте на вечном якоре, покудова вновь этот тюремный пачпорт не разыщешь и к себе в карман не вернешь!..

От обиды, от того, что сбежал от него Томмазо Кампанелла, нищий наконец разрыдался. Целый вечер он чувствовал себя королем положения, все больше и больше напускал тумана вокруг тюремного паспорта, и вот все кончилось так обидно – Томмазо Кампанелла принялся его душить, бросил его здесь. А нищий рассчитывал просидеть здесь в хорошей компании до самого утра. Сейчас его выгонят отсюда…

Тут с шумом отворилась поддавшаяся наконец дверь, но ворвавшиеся в каморку люди увидели лишь рыдавшего нищего на полу, который держался за свое сдавленное горло, да ногу беглеца в лаковом ботинке, ускользавшую через окно куда-то в темную ночную бездну. В Лефортово, в московский Ист-Энд. Да еще луну, пожалуй, увидели – полнехонькую и такую яркую, что слепило глаза.

– Что здесь происходит?! – потрясенно произнес Фома Фо-мичев, который ворвался в каморку первым.

Из-за спины его выглядывали несколько разбуженных и примкнувших к собравшемуся в коридоре народу торговцев овощами с Лефортовского рынка, пожилой гостиничный вахтер, какая-то старушонка, неизвестно что здесь делавшая, но державшаяся крайне бойко.

– Беглеца-то поймать бы надо! – проговорила она писклявым голосом.

– И растворился в московском Ист-Энде! – проговорил Фома Фомичев, который слышал про Ист-Энд все от того же Томмазо Кампанелла.

– Давай, убирайся отсюда! – велел нищему пожилой вахтер. – Одни скандалы от твоих дружков! Чтобы духу вашего через пять минут здесь не было! Скандалы да драки… Алкоголики чертовы!

– А моя доля? – возмутился нищий, памятуя о том, что помог уговорить Томмазо Кампанелла продать фрак, а главное – хорошие наручные часы совсем дешево. Золотые.

– Золотые… Встали часы! И больше не ходят! На твою долю замок починим! – заорал на него вахтер, словно читая его мысли. – Давай, уматывай! А то сейчас дозвонимся в отделение… Говорили же, что тихо себя вести будете…