Лиза Марклунд - Дурная кровь

– Вот здорово! – воскликнула Анника. – Что ты здесь делаешь?

Мысли хороводом кружились в голове парня, это было ясно по его глазам, он попытался улыбнуться, но без особого успеха.

– Ты не узнаешь меня? – спросила Анника удивленно и даже слегка обиженно. Она всплеснула руками. – Вспомни, Анника… из клуба! На Хантверкаргатан! Боже, как давно это было, прошло уже пятнадцать лет! Я стояла за рулеткой в бикини с блестками…

Она выпятила грудь и постаралась выглядеть соблазнительной, в глазах мужчины вспыхнули огоньки сомнения.

– Черт, – сказал он, – я чуть не испугался.

Анника рассмеялась от всего сердца. Робин Бертельссон понятия не имел, кем она была.

– Извини, у меня и мысли не возникало нагнать на тебя страху. Как дела?

Парень криво улыбнулся и неловко махнул руками.

– Я живу здесь, – сообщил он, – ты знаешь, жена и дети…

Четкий знак: оставь меня в покое.

– Как забавно видеть тебя! – продолжала Анника. – Ты поддерживаешь контакт с кем-то из других?

Он отступил на шаг.

– Других?

– Из клуба! Слышал про Людде, кстати?

Она сделала печальные глаза, он выглядел растерянным.

– О… чем?

– Ты был на похоронах?

Он смахнул волосы с глаз.

– Ага, нет, – бодро ответил он. – Я не ходил на похороны, я…

– Ужасно жаль его. – Анника громко шмыгнула носом. – Чертов рак…

Он кивнул неуверенно. Три женщины вышли из подъезда. Робин Бертельссон взялся за дверь, как бы собираясь войти, но Анника встала у него на пути.

– Йоахим не связывался с тобой в последнее время? – спросила она.

Робин Бертельссон подозрительно посмотрел на нее:

– Нет, это было так давно.

Анника вздохнула.

– По моим последним сведениям, он находился в Хорватии, – сказала она, – работал маклером по недвижимости, ничего себе. Это было сразу после того, как малолетка забрала свое заявление на него…

– Сейчас я должен… – пробормотал Робин Бертельссон.

– Порой я думаю об этом, – сказала Анника тихо, на шаг приблизившись к нему. – Что все солгали, лишь бы защитить его от полиции.

Робин Бертельссон окаменел. Анника улыбнулась и пожала плечами.

– Это было проблемой тогда, вначале, – продолжила она. – Защита преступника называется «пособничеством в совершении преступления», но срок действия по данной статье давно истек. Сегодня все могут рассказать, что произошло в ту ночь, ничем не рискуя.

Она встала совсем близко к нему, его спина почти прижалась к кирпичному фасаду.

– Ты никогда не думал о том, что за смерть Жозефины так никто и не ответил, что Йоахим избежал наказания за убийство, и все из-за свидетелей. В этом есть и твоя вина тоже, ты обеспечил ему алиби на те часы?

Стоявший перед ней мужчина побледнел, его глаза расширились, он судорожно вцепился в стакан с кофе.

– Кто ты? – спросил он. – Что ты здесь делаешь?

Она еле заметно махнула в сторону домофона и логотипа книжного издательства, поблескивавшего на латунной табличке.

– Мне надо написать об этом, – ответила она, – о Жозефине и всем случившемся в ту ночь.

Робин Бертельссон сделал два шага в сторону.

– Боже праведный, – простонал он. – Ты не можешь втягивать меня во все это.

– Ты наверняка думал об этом, – сказала Анника тихо. – И можешь загладить свою вину перед Жозефиной. Если свяжешься с полицией Стокгольма или с прокурором Санной Андерссон и расскажешь, что, собственно, произошло…

Робин Бертельссон повернулся на каблуках и пошел прочь большими шагами. Анника подняла сумку на плечо и побежала за ним.

– Робин, – позвала она громко, – Робин, подумай об этом, ты можешь…

Анника столкнулась с крупной женщиной, прокричавшей вслед ей по-датски «чертова идиотка!», поспешила дальше, схватила его за рукав футболки.

– Робин, подожди…

Он резко остановился, развернулся, рот был крепко сжат и превратился в узкую полоску. Рывком сорвал крышку со своего стакана и плеснул содержимое в Аннику. Она сделала шаг назад, но слишком поздно, горячий напиток попал ей на грудь и на левый рукав. У нее перехватило дыхание от боли, она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла, чувствуя, как кофе течет между пальцев и капает на тротуар.

Робин Бертельссон лавировал между людьми, скоро она видела только, как его голова раскачивалась далеко в толпе, а потом он исчез.

Нина вышла на покрашенную в красный цвет лестничную площадку, двери лифта с тихим шумом закрылись за ней. Помещение, где она работала, имело свои уникальные звуки и запахи, скрипы и шорохи эхом отдавались в пустых снабженных электронными замками коридорах. Над ней находился Крунубергский следственный изолятор, занимавший верх здания, а в земле под ней прятались коридоры и большой зал безопасности, используемый, когда маленького, расположенного под крышей, не хватало. В промежутке же сидели все полицейские и следователи, а вместе все это составляло сложный организм, который перемалывал в своих недрах всякое зло – события криминального свойства, связанные с насилием, превращая их в горы материалов, аккуратно разложенных по папкам и годных как для предоставления в суд, так и для хранения в архиве на вечные времена.