Лиза Марклунд - Дурная кровь

Женщина на другом конце линии тянула с ответом.

– Да-а, – сказала она, – а ты не могла мы приехать сюда и поискать сама?

– Я работаю в Государственной криминальной полиции в Стокгольме, – сообщила Нина. – Для меня очень важно, чтобы ты смогла мне помочь.

– Конечно, я могу сделать это. Если ты заполнишь формуляр на нашей домашней странице, мы предоставим все данные примерно через две недели.

– Речь идет о расследовании серьезного преступления, – объяснила Нина. – Человек, сведения о котором мне необходимы, подозревается в совершении убийства в Наке в прошлом году.

– А разве он не умер?

Нина неслышно перевела дух.

– Я подожду у телефона.

На все ушло десять минут, потом женщина взяла трубку снова.

– Я нашла книгу крещений, – сообщила она. – Арне Юхан Берглунд родился 28 мая, ему было бы пятьдесят пять сегодня. Он умер 6 октября в возрасте тридцати пяти лет.

Нина записала все это на бумаге с датой рождения Ивара.

– Спасибо за помощь, – сказала она и положила трубку.

Потом направилась прямой дорогой к Юханссону и постучала к нему в дверь:

– У тебя есть время?

Секретарь сидел склонившись над своим письменным столом. Он печально на нее посмотрел. Она встала перед ним и постаралась взять себя в руки и говорить спокойно.

– По-моему, у меня есть ответ относительно ДНК-пробы из Орминге, – сказала она. – Ивар Берглунд и его брат Арне были однояйцовыми близнецами.

Юханссон посмотрел на нее. Она протянула данные Ивара Оскара Берглунда, рожденного 28 мая, и Арне Оскара, рожденного 28 мая, в том же месте в тот же год.

Юханссон изучил представленную ему бумагу.

– Арне эмигрировал в Испанию как раз перед тем, как регистр народонаселения перешел в ведение налогового департамента, то есть в 1991 году, – продолжила она, стараясь сохранить деловой тон. – Он не остался в обычных базах данных, и никто не подумал специально его проверить.

– Что-то я не понимаю, – сказал Юханссон, возвращая распечатку.

Нина села на стул напротив него.

– Это объяснило бы пробу ДНК из Орминге, профиль практически идентичен, но не совпадает полностью, на нашей ДНК сказываются состояние окружающей среды, в которой мы живем, заболевания, и наше благосостояние, и дурные привычки…

– Нина, – перебил Юханссон, – это не объясняет ничего. Этот человек мертв уже двадцать лет.

Нина попыталась расслабить плечи.

– Я знаю, он разбился на машине, но нам надо проверить эту аварию, какие полицейские структуры расследовали ее?

Юханссон вздохнул:

– Почему ты думаешь, что они гомозиготные?

– Гомо?..

– Идентичные.

Он снова взял ее бумагу, потом вопросительно посмотрел на Нину. Нет, одинаковая дата не означала, что они были однояйцовыми.

– Ингела Берглунд, – сказала Нина. – Они одинаковые . Это ее слова.

Юханссон внимательно посмотрел на нее поверх очков.

– Они одинаковые?

– У Ингелы проблемы с общением, – сказала Нина. – Стоило труда допросить ее.

Юханссон открыл дело Ивара Берглунда.

– Я думаю, ты усложняешь относительно совпадения ДНК, – сказал он. – Она просто настолько близка, насколько возможно, 99 процентов.

– Не мог бы ты проверить обстоятельства аварии в Испании? – спросила Нина. – Просто узнать, что произошло?

Секретарь вздохнул.

– Я могу узнать, но особо не надейся. Хорошо, если мы получим ответ до конца года.

Нина встала, попыталась улыбнуться.

– Дежурный из криминальной полиции лена искал тебя недавно, – сообщил Юханссон и приготовил себе порцию жевательного табака. – Дело касалось поисков мобильного телефона, – добавил он.

– Спасибо, – сказала Нина и вышла из комнаты с таким ощущением, словно получила выговор.

Она вполне могла ошибаться и прекрасно осознавала это.

Пожалуй, гонялась за призраком.

Поезд миновал Эрестад и приближался к Торнбю. Анника посмотрела на часы, ее самолет в Стокгольм улетал в 18.05. Она видела собственное отражение в оконном стекле, в ее распоряжении имелось четыре с половиной часа. Взгляд упад на футболку: кофе почти высох, отчего ткань стала жесткой и потеряла эластичность. Она решила купить себе новую.

Кондуктор медленно двигался по вагону. Анника прислушалась: ага, он говорил по-шведски.

– Этот поезд, конечно, идет до Мальмё? – спросила она, когда он проверил ее билет.

– Само собой, милая, – ответил он, – и даже до Гёте-борга.

Торнбю оказалась современной станцией из камня и серого бетона, в холодном как лед скандинавском стиле.