Виктор Точинов - Темные игры

Нет, не так. Сначала он просто удивился, а секунду спустя инстинктивно протянул руку – взять, вытащить из фигурки крохотный клинок – зачем? Алешке? нет уж, спаси и сохрани от таких подарочков… И только потом, о с о з н а в до конца, что увидел, отдернул руку и отшатнулся сам.

Клинков было три. Не иглы, не гвозди – именно клинки, аккуратно и тщательно сделанные копии то ли мечей, то ли кинжалов, то ли еще какого колющего оружия – лезвия были почти не видны, исчезая чуть не по самую рукоять в фигурке. Один лилипутский меч был воткнут в сердце восковой жертвы; другой, насколько Славик понимал в анатомии, – в печень; а третий, вбитый глубже других, подрубал основание мужского органа… Именно при виде третьего клинка у него впервые мелькнуло чувство, которое как его не называй: отвращение, омерзение, брезгливое негодование – имело в основании своем самый обычный липкий страх…

Если первый порыв – взяться пальцами и вынуть клинок – угас инстинктивно, словно сам собой, то второй – разрушить, растоптать мерзкую игрушку – Славик подавил сознательно. Он медленно отступил назад, так и не шагнув внутрь пентагонона – словно там, под обманчивым прикрытием зеленого мха, таилось гнездо ядовитых тварей… Отступал пятясь, как будто опасаясь повернуться спиной к зловещему пятиугольнику и развернулся только когда тот окончательно исчез за сплетением ветвей… А совсем рядом, в полусотне метров, звучали радостные голоса скрытых деревьями детей, отыскавших очередной гриб.

Им он не сказал о странной находке. И потом ничего никому не рассказывал. Два-три раза за минувшие месяцы Славик вспоминал и размышлял об увиденном – и больше всего его мучил вопрос: кого же все-таки изображал тот восковый человечек – неверного мужа? удачливого соперника в любви? вконец опостылевшего начальника?

И очень хотелось узнать, как у прототипа фигурки сейчас обстоят дела с печенью, с сердцем и с потенцией…

Пентаграмма на полу выглядела безобидно, хотя и казалась, за исключением материала, точной копией той, лесной. Может, потому, что вокруг были не деревья, выглядевшие в тот давний момент безмолвными, загадочными, зловещими – была издавна привычная, чтоб не сказать осточертевшая, обстановка. И из-за стены раздавались знакомые до тошноты звуки – Светка выкатывала секции складного дивана.

А может, уверенности добавили двести грамм водки, выпитые во время и после ужина – на работе Славик не позволял себе не капли. Он обогнул пятиугольник (наступать внутрь почему-то не захотелось), подошел к своему рабочему столу и, взяв сувенирный, тоже бронзовый, увесистый ключ, вернулся к трофею. У него появилась мысль – простая, здравая и логичная мысль: штука просто разновидность гонга.

Ну точно… где-то я слышал, что в японских храмах колоколов нет, только гонги… не знаю, правда, какой они формы… но почему и не пятиугольные?..

И Славик с размаху стукнул по пентаграмме, ожидая снова услышать длинный и чистый звук – почему бы, собственно, и не собирать таким звоном верующих к молитве? Бронзовый пятиугольник звякнул коротко, глухо, неприятно…

А-а-а… ну конечно… она ведь лежит на полу, и пол тут же гасит вибрацию… так… Но пардон, там она тоже не была свободно подвешена… лежала, опираясь на доску и на весы… так какого черта она тогда звенела?

В этот момент Славик углядел одну маленькую деталь на безупречно-ровной поверхности пентаграммы, незамеченную в полутьме вагончика – какой-то черный нарост на углу пятиугольника. Нарост сковырнулся пальцами легко, Славик, отойдя к столу, поднес его к глазам, осмотрел и, уже догадавшись, что это такое, разломил пополам и поднес пламя зажигалки к одной половинке – черная слезинка скатилась на подложенную газету. Это был воск, ч е р н ы й воск. А черный воск вызывал у Славика одну-единственную ассоциацию…

Сатанисты, подумал Славик.

Без особого удивления подумал – кого нынче удивишь сатанистами? Если верить прессе, сатанистов вокруг хоть пруд пруди. Если не верить (что, конечно, гораздо разумнее) и делить все напечатанное на десять, то и тогда получается немало. Секты сатанистов, черные мессы и шабаши, милые пирушки в моргах в обнимку с трупами, распятия кошек на кладбищах, осквернения церквей, наконец ритуальные убийства – про все это Славик читал в бульварных листках, до которых был большой охотник. Но Сатана, судя по всем сообщениям, не желал иметь ничего общего с этими своими скорбными умом адептами, по крайней мере земными благами вознаграждать их не спешил. Про богатых сатанистов Славик не слышал.