Франк Шетцинг - Стая

Эневек встал и подошёл к ней сзади. Она думала, он уходит. А потом вдруг почувствовала на своих плечах его пальцы. Он проглаживал её шейные мышцы, разминал область лопаток.

Он делал ей массаж.

Уивер напряглась. Она не была уверена, что ей это нравится.

Нет, нравится, нравится. Но теперь она не знала, хочет ли этого.

— Ничего ты не напряжена, — сказал Эневек. Он был прав. Тогда для чего она ему это сказала?

Она резко встала, его руки соскользнули с неё, и она тут же поняла, что сделала ошибку. Лучше ей было оставаться в кресле.

— Тогда я пошла, — сказала она смущённо. — Плавать.

Он спрашивал себя, что же он сделал не так. Отчего её настроение вдруг резко изменилось. Может быть, ему следовало спросить у неё, прежде чем приступать к массажу? Может, он с самого начала неправильно оценил положение?

Куда тебе, думал он. Сидел бы уж со своими китами. Эскимос несчастный.

Он хотел разыскать Йохансона и продолжить с ним обсуждение разума одноклеточных. Но как-то вдруг потерял к этому интерес. И отправился на нижнюю палубу, где Грейвольф и Делавэр делали пересменку между МК6 и МК7.

Лаборатория

Йохансон пообещал Оливейра пригласить её на настоящий ужин с омарами — когда всё кончится. Потом он выловил из симулятора одного краба при помощи «Сферобота». С кажущимся отвращением держа в манипуляторе почти безжизненное животное, робот проследовал к герметичному боксу, опустил в него краба и закрыл.

Бокс через шлюз попал в сухое помещение, там его окатили перуксусной кислотой, промыли водой, подставили под щёлочь натрона и через следующий шлюз вывели в лабораторию. Какой бы ядовитой ни была вода в танке, теперь бокс был обезврежен.

— Вы уверены, что справитесь в одиночку? — спросил Йохансон. Он условился о телефонной конференции с Борманом, который готовил на Ла-Пальме включение отсасывающего хобота.

— Не беспокойтесь. — Оливейра взяла бокс с крабом. — Если что, я подниму крик. В надежде, что на него прибежите вы, а не этот противный Рубин.

Йохансон сожмурился в улыбке:

— Что, вам он тоже не по нутру?

— Я ничего не имею против него, — сказала Оливейра. — Но уж очень ему охота Нобелевскую премию. Кстати, где он? Собирался проводить со мной анализ ДНК.

— Ну так и радуйтесь.

— Я радуюсь. Я только спрашиваю, где он шляется.

— Делает что-нибудь полезное, — примирительно сказал Йохансон. — Он, вообще-то, неплохой парень. Не воняет, никого не убил, и ещё целая куча достоинств. Нам совсем не обязательно его любить, лишь бы дело двигал.

— А он двигает дело? Придумал хоть что-нибудь путное?

— Но, сударыня, — Йохансон развёл руками. — Хорошей идее всё равно, кто её будет иметь.

Оливейра усмехнулась:

— Иллюзия для запасного состава. Впрочем, пусть делает, что хочет.

Седна

Эневек подошёл к краю бассейна.

Палуба всё ещё была затоплена. Грейвольф и Делавэр в неопреновых костюмах плавали в воде и снимали с дельфинов упряжь. Шум гулко отдавался в зале. Чуть дальше Росковиц и Браунинг спускали с потолочных балок «Дипфлайт». На дне сквозь воду светился шлюз.

— Что, выезжаете? — спросил Эневек.

— Нет, — ответил руководитель подводной станции. — У этой крошки неполадки с вертикальным управлением.

— Это та, на которой выезжали мы?

— Не беспокойтесь, вы ничего не сломали, — улыбнулся Росковиц. — Возможно, какой-то дефект в программе. Разберёмся.

В ноги Эневека плеснулась вода.

— Эй, Леон! — Делавэр улыбалась ему из бассейна. — Чего стоишь? Иди к нам.

— Иди, — позвал и Грейвольф. — Хоть что-то полезное сделаешь.

— Мы там, наверху, наделали полезного до чёрта.

— Кто бы сомневался. — Грейвольф погладил дельфина, который льнул к нему, издавая гикающие звуки. — Надевай костюм.

— Я только посмотреть на вас зашёл.

— Очень мило с твоей стороны. — Грейвольф шлёпнул дельфина и смотрел, как тот уплывает. — Вот ты на нас и посмотрел.

— Что нового?

— Готовим второй отряд, — сказала Делавэр. — МК6 не засёк ничего необычного, кроме утренних косаток.

— Причём дельфины засекли их раньше, чем электроника, — не без гордости заметил Грейвольф.

— Да, их сонар — это…

Эневека снова окатило водой — на сей раз торпедой вынырнул дельфин, гикнул от удовольствия и вытянул нос.

— Зря стараешься, — сказала Делавэр дельфину. — Дядя не хочет в воду. Он боится застудить себе задницу, потому что он никакой не эскимос, а только притворяется. Был бы настоящий инук, давно бы уже…