Джорджо Фалетти - Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)

В воздухе ощущался сильный запах краски.

– Джерри, почему дверь не запираешь? Ведь вор может в один миг стать обладателем бесценных шедевров современного искус…

Произнося эту тираду, Лафайет обогнул препятствие в виде железного шкафа. То, что предстало взору, одновременно лишило его дара речи и всех размышлений о судьбах современного искусства.

Джерри Хо, совершенно голый, перемазанный высохшей красной краской, сидел, прислонившись к стене, в позе настолько смехотворной, что лишь смерть способна сделать ее трагической. Большой палец правой руки засунут в рот. Левая рука придерживает край одеяла, натянув его на ухо. Глаза, вперившиеся в пустоту, наполнены ужасом и недоумением: художника словно бы удивило, что кому-то вздумалось расположить его тело столь нелепым образом.

Над его головой на белой стене синей краской был нарисован контур облачка, будто в комиксах, и в этом облачке той же краской был выведен номер:

2628 664834

Привкус во рту стал тошнотворным, в желудок словно воткнули холодный стальной прут. Лафайет мгновенно понял две вещи. Первое: его курочка не снесет больше золотых яиц. Второе: он крепко влип. И есть только один способ выбраться. Хотя бы раз в жизни действовать надо по всем правилам.

Он вытащил из кармана сотовый и набрал 911. Услышав любезный и бесстрастный голос телефонистки, сообщил, что обнаружил труп. Назвал свое имя и адрес и сказал, что останется на месте до прибытия полиции.

Сразу после этого камерой «Панасоник» он принялся снимать труп во всех ракурсах. Наверняка не одна газета за такие снимки, пусть и не очень качественные, кучу денег отвалит. Поснимав, он прошел в ванную и бросил в чашку содержимое пакетика, что лежал в кармане. Затем открыл кран, и пока поток воды уносил образовавшийся раствор в сток раковины, Лафайет прикидывал, как будет вывозить из этого свинарника шедевры Джерри Хо, одного из армии безумных художников, который – мир праху его – теперь уже расписывает врата ада.

Стоя у окна, Джордан Марсалис глядел на грузовик агентства по перевозкам, выезжавший со стоянки перед его домом. Несколько минут назад из подъезда еще доносились возгласы грузчиков, спускавшихся по лестнице, в то время как он подписывал наряд, который подал ему бригадир, огромного роста негр со статью борца и круглившимися под футболкой бицепсами. На футболке сзади черными буквами было выведено «Казинс» – название бруклинского транспортного агентства, которому он доверил вывезти из квартиры мебель, еще имевшую кое-какую ценность. На листке Джордан поставил свою закорючку, тем самым как бы сдавая в архив, отправляя в неведомое складское помещение вместе с мебелью кусок своей жизни. Так прошлая и будущая жизнь на время уравнялись: обе канули в неизвестность.

– Прошу, сэр.

Протягивая ему квитанцию, черный окинул Джордана, одетого в кожаный костюм мотоциклиста, взглядом, в котором любопытство мешалось с завистью. Джордан вытащил из кармана сто долларов.

– Вот, возьмите, выпейте за мое здоровье и присматривайте там за моим барахлом.

Купюра торжественно перекочевала в карман черного, и тот заговорщицки, совсем по-детски подмигнул.

– Будет сделано, сэр.

Джордан думал, что он сейчас повернется и уйдет, но тот, похоже, и не думал уходить. Выдержав паузу, черный посмотрел на него в упор.

– Может, это не мое дело, сэр, но вы вроде в дальнее путешествие собрались. Притом, сдается мне, пункт отправления вам известен, а вот пункт назначения – пока нет.

Джордана удивила внезапная проницательность собеседника. До сих пор между ними был барьер, свойственный чисто деловым отношениям.

– Хотел бы я, признаться, быть на вашем месте. И куда б вы ни направлялись, счастливого вам пути.

Джордан улыбнулся и благодарно кивнул. Черный тоже кивнул и зашагал к выходу. Но на пороге оглянулся.

– Вот ведь какая странная жизнь. – Жестом он указал на себя и на Джордана. – Оба мы в комбинезонах, только для вас комбинезон – это свобода, а для меня – каторга. – Он вышел, не сказав больше ни слова и аккуратно прикрыв за собой дверь.

Джордан остался один.

Едва грузовик скрылся за углом, он отошел от окна к камину и уселся на старый диван с залоснившейся обивкой и скрипучим каркасом. Защелкнул замок непромокаемой сумки, куда сложил кое-что из одежды, взял шлем, бросил в него перчатки и подшлемник. Вновь повернул голову к огромному окну гостиной и немного понаблюдал игру света на окнах здания напротив.