Филипп Джиан - Она

– Ох, пожалуйста. Не глупи. Он был женат, имел троих детей, обладал всеми требуемыми качествами. Но ты этого сказать не можешь, не правда ли? Ты выбираешь незамужнюю и бездетную, не правда ли? Если я правильно поняла.

– Я вообще ничего не выбирал. Я встретил ее в твоем чертовом лифте, если хочешь знать.

– Вот как ты знакомишься? Встречаешь девушку в чертовом лифте?

– Послушай, я поклялся больше никогда с тобой не ругаться. Я хочу, чтобы мы остались в хороших отношениях.

– Мы в хороших отношениях.

– Вот и отлично. И я хочу, чтобы так и осталось после этого вечера, хочу, чтобы мы были после этого вечера в еще лучши отношениях.

– Ты хочешь сказать, типа брата и сестры? Это у тебя на уме? Чтобы мы стали лучшими на свете друзьями?

– Ну… более или менее, но что-то крепкое.

Я неопределенно киваю.

– И ты думал, что, завязав отношения с этой девушкой, ты действуешь в нужном направлении? Думал, что делаешь то, что нужно?

– Я ничего не думал, Мишель. Прекрати.

– Ты ничего не выбираешь, ничего не думаешь, жизнь прекрасна, так?

Он стискивает зубы и принимается старательно чистить красную картофелину.

Я внутренне приветствую проявленно им самообладание, молясь, чтобы он не откусил себе язык. Является мать под руку с мужчиной моих лет – я тотчас опознаю в нем пресловутого Ральфа, о котором она мне говорила. «Она часто говорит мне о вас», – сообщает он мне. Я вымучиваю улыбку. На матери коротенькая юбка из черной кожи. Она так накрашена, что меня передергивает, когда она приближается к дымящейся кастрюле, – боюсь, что макияж потечет и закапает в мой бульон. Я злая. Косметики на ней не больше, чем обычно. Я прошу ее присесть со своим другом, нам с Ришаром пока не отойти от плиты.

– Обещай мне, что убьешь меня, – говорю я, когда она идет к камину, вовсю качая бедрами – в пределах своих возможностей, – а Ральф следует за ней как пришитый.

Она не всегда так себя вела. Эта дурная привычка выработалась у нее в силу той чудовищной жизни, что наступила для нас после бойни, учиненной моим отцом – в клубе Микки, пока родители занимались серфингом. Она поняла, что у нее нет другой возможности выжить, потому что работать была не создана. И вот что осталось от нее в семьдесят пять лет, карикатура на старую соблазнительницу, вот все, что осталось. Обезьяна. Я слишком зла. «Убей меня при первых же признаках», – говорю я.

Жози еще проходит во входную дверь, хотя и вынуждена повернуться слегка боком, и я думаю, что она втягивает живот. Младенец красавчик, багрово-фиолетовый. Холодный воздух проник с ними в дом. Снег идет на высоте пятьсот метров, и этим холодом веет в долины. У них мгновенно розовеют щеки, коллекция винных бутылок растет. Мы открываем шампанское, которое принес Ральф, и все подходят ко мне с вопросом, кто этот молодчик, а я отвечаю, что сама толком не знаю, да и знать не хочу.

Никогда я не позволю матери выйти замуж за этого придурка или за любого другого.

Я надеюсь, что это не слишком заметно на моем лице. Надеюсь, что к ней обращена улыбка, а не гримаса, когда наши взгляды встречаются, потому что я не намерена портить из-за такой малости эту вечеринку, которую я обычно устраиваю за несколько недель до Рождества, чтобы иметь шанс собрать вместе семью и близких друзей. Я была замужем за Ришаром больше двадцати лет, мы всегда так собирались как минимум раз в год, и, как правило, все проходило замечательно, если не считать неизбежных мелких стычек, которые, было бы желание, можно запросто уладить или даже задушить в зародыше.

Начинают переходить из рук в руки бокалы, пиво. Анна и Робер приносят вино. Потрескивает огонь в камине. Робер пытается поймать мой взгляд, но я избегаю его. Потом приходит Патрик. Он один, жена прийти не смогла. «Ничего серьезного?» – спрашиваю я, протягивая ему бокал. Я представляю вновь прибывшего. Рассказываю, как мы познакомились, когда он преследовал бродягу, совсем недавно. Моя мать считает, что очень важно иметь хороших соседей.

Венсан оживленно беседует со своим отцом, и я не могу поклясться, что они не злословят обо мне, излагая друг другу свои обиды на меня. Они такие разные, если не считать недовольства, которое оба так часто проявляют по отношению ко мне. Похоже, Венсан теперь в одной весовой категории с отцом, и мне странно и волнительно думать, что я произвела на свет ребенка, который уже способен задать отцу трепку, – они шушукаются у камина, и я вижу, как отсветы пламени пляшут на их лицах.