Чарльз Маклин - Домой до темноты

— Сейчас, Эд. — Прикрыв микрофон, Кэмпбелл окликнул жену: — Милая, может, вы с Эми окунетесь?

Ни к чему дочке слышать, чего не надо.

В черном бикини и черных очках, Кира лежала на матрасе. Ее поразительно белое тело, смазанное высоконадежным кремом, блестело, точно алебастровое. Никакого ответа. Кэмпбелл вернулся к клиенту:

— Понимаете, ваш вчерашний корреспондент мог и не знать, что ник Софи остался в списке контактов. Тревожит другое: он знал, что вы в Сети. Либо у него есть удаленный доступ к вашему компьютеру, что мы уже проверили, либо он был рядом и наблюдал за вами.

На другом конце линии молчали.

Кэмпбелл глянул на жену — Кира не шелохнулась. То ли уснула, то ли притворяется. Он вновь прикрыл микрофон: «Душка?» Хитрость с ласковым прозвищем не сработала. Бедняжка так устает, а он еще лезет с просьбами.

Эми уже вскочила:

— Я могу сама поплавать.

Кэмпбелл помотал головой и проартикулировал «нет».

— Мне показалось, кто-то бродит в саду. Я услышал хруст и вышел посмотреть. Никого не было.

Эми надулась и стала крутиться на зарытой в песок ножке, привлекая внимание отца. Она прелесть: розовый в синий горошек купальник и такие же ленты в косичках. Кэмпбелл знаком показал, что сейчас отведет ее к воде.

— Может, я ошибся и все только почудилось.

— Вы были взвинчены, старина, это понятно. «Зачем понадобилось ее убивать?» И все, больше ничего? Думаете, она говорила о собаке?

— Она? Бог с вами, это просто ник моей дочери. Я полагаю, сообщение прислал Страж, который и убил собаку.

— Сука, верно?

— Да. Любимица Софи.

— Да уж, любимцы и машины — плохое сочетание. Когда я был маленький, у нас в Гонконге погиб спрингер-спаниель по кличке Бегунок… — Кэмпбелл взглянул на Эми и осекся. — Вы вчера звонили?

— Я хотел, чтобы вы отследили автора сообщений, пока он в Сети.

— Если это Страж, он замаскировал следы, но вы мыслите в верном направлении. Рано или поздно он допустит ошибку.

— Мне бы вашу уверенность.

Кэмпбелл усмехнулся:

— Значит, вы схватили дробовик и выскочили из дома. А через полчаса услышали, как отъезжает машина. Что потом?

— Удостоверился, что с женой и сыном все в порядке.

Кэмпбелл нахмурился. Его взгляд невольно скользнул по Кире и Эми, а затем съехал к группе детей и взрослых, барахтавшихся на мелководье. В заливе на горизонте застыли два танкера и белый пассажирский лайнер. Интересно, сколько миль до них.

— Других сообщений от Буревестника не было?

— Нет, больше ничего. — Эд словно замешкался. — Интересно знать, к чему это нас приведет. — Что-то он слишком быстро свернул тему. — Кстати, я в жизни никого не убил.

Кэмпбелл встал и потянулся, разминая спину. Затем подошел к нежившейся на матрасе Кире. Ровное дыхание говорило о том, что она спит. Кэмпбелл нагнулся и потрогал горячее плечо жены.

— Вы уже прочли материал по синестезии, что я послал?

Кира не пошевелилась.

— Глянул. Даже если вы правы и Страж обладает подобным свойством, это вряд ли сузит круг поиска.

— Не спешите. — Кэмпбелл легонько подтолкнул жену. Кира недовольно нахмурилась. Душка, просыпайся. — Значит, вчера я говорил с Клодией Дервент из Йельского университета — в Штатах она ведущий специалист по синестезии. Узнал кое-что интересное. Похоже, синестеты и впрямь чувствуют вкус слова, осязают звук и видят цвет чисел. Это не аналогия и не метафора, они так устроены, понимаете? Предполагается, что у них сохранены дополнительные нервные контакты, с которыми рождаются все, но большинство утрачивают их еще в детстве. Заметьте: чувственные ассоциации синестета не меняются. Иначе говоря, если слово «океан» у него или у нее порождает образ, скажем, букета цветов, так оно и будет всю жизнь. Для того, кто слышит в цвете, каждый звук всегда будет голубым, зеленым и так далее. Это как подпись, старина… ее не подделать.

Кэмпбелл присел на корточки; перед обедом неплохо бы искупаться. В кулере ждали холодные креветки, маринованная курица, салат и бутылка «Шабли».

— Не понимаю, чем это нам поможет.

— Ничем… если не отыскать другие образцы своеобразной подписи. Обычно в соощущении задействованы зрение и слух. Большинство синестетов «видят» слова и числа в цвете и образах. Но в соединении чувств бывают всевозможные перетасовки, и некоторые сочетания просто уникальны. Дервент полагает, что наш малый из категории уникумов.

— Понятно. — Листер недоверчиво хмыкнул. — Она случайно не объяснила, как пришла к такому выводу? Или это всего лишь догадки?