Кит МакКарти - Пир плоти

Кроме того, Беверли Уортон было слышно, как гомосексуальные объятия ее ближайших соседей достигают бурной кульминации.

Поначалу это ее раздражало, но, привыкнув, она даже стала находить в этом что-то забавное. Как и в некоторых из своих гостей.

Уортон скинула туфли и прошлепала через полированное пространство к окну. Конечно, ей следовало бы украсить его шторами, ибо даже четвертый этаж, на котором располагалась ее квартира, прекрасно просматривался не только из соседних зданий, но и с земли, но шторы испортили бы вид из окна, а на это она ни за что бы не согласилась.

А вид и впрямь был великолепен, поскольку бывшее складское помещение гордо возвышалось на холме над рекой. Открывавшаяся из окна картина восхищала всех, кто оказывался в доме Уортон. Когда Беверли стояла у окна днем, река текла перед ней широко и лениво, плавно делая поворот; заброшенные доки и склады создавали уныло-романтический промышленный пейзаж на первом плане, в то время как на заднем уходили вдаль ряды современных зданий, перемежавшихся садами. По ночам, освещенная тысячами огней и миллионами их отражений, река, освободившись от назойливых людских приставаний, приобретала какой-то неземной вид, словно в темноте ее благословляли ангелы.

Она много времени проводила у окна, держа в руке стакан красного вина, выключив в комнате свет и завороженно глядя вдаль. Однако объяснить словами, что так привлекало ее в открывавшейся взору картине, она вряд ли смогла бы. Порой вид ночной реки даже нагонял на нее тоску, ведь в глубине души она сознавала: это было единственным, что она по-настоящему любила.

Сейчас, стоя у окна, Уортон слышала приглушенные неразборчивые звуки, доносившиеся из разных квартир — из таких далеких друг от друга галактик. Она же оставалась наедине с рекой, укутанной в ночную тьму и освещенной миллиардами огоньков. В самом уединенном из всех уединенных мест.

Почему она чувствовала себя настолько подавленной?

Этот вопрос не давал Беверли Уортон покоя, вгрызался в нее, отзываясь болью, пронизывавшей до костей.

Она добилась того, чего хотела. Вывела Билрота на чистую воду и по справедливости приписала все заслуги себе. Касл самоустранился — старый простофиля позволил ей составить отчет так, как она сочла нужным. Он не позаботился, как это сделали бы на его месте большинство коллег, о том, чтобы представить результат расследования исключительно как собственную заслугу. Тот факт, что Билроту вздумалось повеситься в камере, не добавлял чести полицейским, охранявшим его в участке, но самой Беверли он оказался только на руку. В глазах общественного мнения это подтверждало его вину, так что инспектору Уортон оставалось лишь провести поверхностное расследование самоубийства.

Несчастье в семье Касла тоже произошло очень кстати, позволив ей присвоить себе все лавры и занять место старшего инспектора.

И еще это дело с Джонсоном.

Он получил по заслугам. Жаль, конечно, но так уж получилось. Они наверняка сработались бы. Джонсон был отличным полицейским — правда, староватым, но это, возможно, даже к лучшему. Его соперничество ей не угрожало, и они вполне могли бы вместе успешно подниматься по служебной лестнице.

Очень жаль, что он отверг ее предложение. Неужели он не понимал, что все дела в наше время делаются именно так и что она знает, как быстрее и проще достичь результата? А ведь только результат и имеет значение — для всех без исключения.

Беверли кивнула своему собеседнику — реке, и ее туманное отражение в оконном стекле кивком согласилось с ней.

Возможно, Джонсон будет сопротивляться, а возможно, и нет. Если он не станет рыпаться и уволится сам, значит, на нем можно будет поставить точку. Если же он попытается предпринять хоть что-нибудь в свою защиту, она просто подкинет дополнительные улики против него. Так что никаких проблем тут не возникнет.

Так почему же у нее на душе так погано?

Появившийся неизвестно откуда порыв ветра бросил горсть дождевых брызг в оконное стекло, и ее пробрала внезапная дрожь. Уортон вдруг почувствовала, как одинока она в своей роскошной квартире, и пожалела, что прогнала того мужчину из бара. Но это была лишь секундная слабость. Сейчас ей не нужен был просто половой член с присобаченным к нему потным мужиком. Нет, ей определенно было нужно что-то иное.

Только она, к сожалению, не знала, что именно.

Ворвавшись в приемную, Рассел требовательно выпалил: