Кит МакКарти - Пир плоти

Она во что бы то ни стало стремилась сделать карьеру, что для женщины было нелегко. Но в то же время Джонсону доводилось знавать огромное количество женщин-полицейских, сумевших добиться многого и не ставших при этом сволочами. Джонсон редко употреблял столь сильные выражения — даже мысленно, но на методы, которыми пользовалась Уортон, он не мог смотреть спокойно. Ему не раз доводилось разгребать завалы после того, как она крушила своих коллег, а один раз (и Джонсон был в этом уверен, хотя и не мог ничего доказать) Уортон, чтобы не попасться на взятке, подстроила все так, что в итоге пострадала ее коллега. Уже одного этого было достаточно, чтобы относиться к ней с презрением, а ее излюбленный способ добиваться благосклонности начальства через постель отталкивал Джонсона окончательно. Он знал (ибо недвусмысленные шутки по этому поводу не раз звучали по вечерам в дыму какого-нибудь паба), что она спала с тремя из четырех старших инспекторов их полицейского участка и, судя по многозначительным ухмылкам кое-кого из высших чинов, своим участком не ограничивалась.

А недавно она возглавила подразделение сыскной полиции, в котором работал Джонсон. И все благодаря тому самому делу Итон-Лэмбертов, в котором она сумела-таки отличиться, и это не могло остаться незамеченным в отделе кадровых перемещений.

Но ведь Джонсон тоже принимал участие в расследовании по делу Итон-Лэмбертов…

В итоге ее назначение в отдел Касла стало, по всей вероятности, либо вызовом ему (ну-ка попробуй, воскреси покойничков!), либо его наказанием за какую-то провинность перед начальством.

Джонсон не мог не признать, что Уортон не лишена привлекательности, однако он полагал, что она растрачивает свой дар впустую. Он считал, что непременными атрибутами женской красоты являются мягкость и изящество, а без них женщина не способна пробудить настоящее чувство.

И вот наконец взгляд Уортон остановился на нем. Они оба отдавали себе отчет в существовавшей между ними взаимной неприязни, но никогда не позволяли ей проявляться открыто.

Вслед за Уортон в зале появился Касл. Джонсон знал его уже много лет и видел, как блестящий детективный талант, которым наградил Касла Господь, с годами увядает, а сам он превращается в неудачника; но сейчас Джонсон был потрясен видом главного инспектора.

— Доброе утро, сэр, — обратился он к Каслу, намеренно игнорируя Уортон, однако тот не расслышал приветствия. Его лицо, и без того мертвенно-бледное, буквально посерело, рот приоткрылся. Взгляд Касла был прикован к тому, что находилось в центре зала. В какой-то момент Джонсон даже испугался, не потеряет ли инспектор сознание.

— Ваш отчет, пожалуйста, — нарушила тишину Уортон. В целом ее тон не был высокомерным. Почти не был. Не так давно они находились в равном положении, и Джонсон прекрасно понимал, какое удовольствие доставляет Уортон тот факт, что теперь она поднялась ступенькой выше. Однако для Джонсона это не было поводом для расстройства.

Он достал свою записную книжку и прочел то, что набросал в ожидании приезда начальства. Если Касл и услышал что-либо из прочитанного, то на лице его ничего не отразилось.

— Где это помещение? — спросила Уортон, имея в виду кабинет куратора, в котором до сих пор томились в заточении Айзенменгер, Рассел и Либман.

— Наверху. Вы прошли мимо. Я оставил Беллини присматривать за этой троицей.

Она коротко кивнула, не желая открыто высказывать одобрение.

Тем временем прибыл фотограф и немедленно распространил вокруг себя смешанный табачно-чесночный запах. Можно было подумать, что он таким образом обороняется от вампиров.

— Так я начну? — обратился он к Каслу, но разрешение действовать получил от Уортон.

Фотограф закружил по залу, с увлечением делая снимки, в том числе и такие, которые в других обстоятельствах сочли бы непристойными. Уортон взглянула на своего начальника и презрительно вздохнула. Настолько презрительно, что не заметить это было невозможно. Затем она опять повернулась к Джонсону:

— Прикройте, пожалуйста, чем-нибудь это кровавое зрелище.

Джонсон расставил вокруг стола пластмассовые стойки и развесил на них желтую ленту, образовавшую круг диаметром около семи метров. Покончив с этим, он подошел к Уортон, и они оба запрокинули головы к потолку.

— Похоже, веревка привязана вон к той балке, — произнесла Уортон.

— Но как вообще можно туда добраться? А уж чтобы поднять тело так высоко, надо быть просто Самсоном.