Кит МакКарти - Пир плоти

— На СПИД.

Это было произнесено с бесцеремонной откровенностью, но как еще об этом можно было сказать?

Джонсон глядел на молодого человека, пытаясь вложить в свой взгляд сочувствие. Когда Пейнет посмотрел ему в глаза, он произнес:

— Простите.

— За что мне вас прощать? Не вы в этом виноваты. Беда в том, что и не я тоже. У меня гемофилия. Несколько лет назад это считалось профессиональным риском. — Наступила неловкая пауза. Затем молодой человек прошептал: — Понимаете, я даже не думал, что мой фактор свертывания может иметь значение. Не то что раньше, когда боялись, что очередная инъекция будет фатальной.

Выждав секунду, Джонсон вернул Пейнета к главной теме его рассказа.

— И что же вы сделали?

— Взял еще одну пробу, разумеется. После того как и вторая, и третья дали положительный результат, я стал умолять Никки не говорить об этом никому. Дать мне возможность решить, что делать дальше.

— Сами вы, разумеется, никому не проговорились.

Пейнет посмотрел на Джонсона как на идиота. Возможно, таковым он его и считал.

— Чтобы угробить свою медицинскую карьеру через пять месяцев после того, как она началась? Кто захочет лечиться у доктора, больного СПИДом?

Джонсон мог бы выдвинуть в качестве контраргументов этические соображения, но момент был для этого не самым подходящим.

— И что же вы сделали?

— Я поступил довольно глупо. Решил оставить все как есть. Расспросив знающих людей, я понял, что, не ведя хирургическую практику, вполне можно заниматься медициной без риска для пациентов. Так я и сказал Никки. Взял с нее обещание, что она не проболтается.

Однако Джонсон понимал, что на этом дело не закончилось. Несколько человек успели рассказать бывшему полицейскому, что между Джеймсом Пейнетом и Никки Экснер что-то произошло, но что именно, никто не знал или не хотел сообщать.

— Потом, через месяц или чуть больше, она вдруг предложила мне встречаться чаще. — Пейнет замолчал, и воспоминание о девушке заставило его улыбнуться, несмотря на всю ненависть к ней. Джонсон подумал, что Никки Экснер, должно быть, действительно умела обезоруживать своей красотой. — Это была просто фантастика, — продолжил Пейнет. — Я решил, что все ее недооценивают, раз она не оттолкнула меня, несмотря на СПИД.

— А на самом деле все было совсем не так?

Молодой человек посмотрел на Джонсона широко раскрытыми глазами, скривив при этом рот.

— Оказалось, это я ее недооценил. Не видел, сколько в ней дерьма и на что эта тварь способна.

Джонсон счел разумным промолчать.

— Однажды мы зашли в пиццерию. Никки была бесподобна, и мне начало казаться, что, может быть, все наладится. Перед этим я думал, что моя жизнь закончилась. Никак не мог прийти в себя после того, как узнал о СПИДе. Но она держалась так доброжелательно… Это было чудесно. — Парень замолчал, погрузившись в счастливые воспоминания. — Мы, конечно, не спали вместе, но все равно это был один из лучших вечеров в моей жизни. Примерно через неделю мы оказались вместе в баре. Посидели там какое-то время, выпили, и у меня опять появилось ощущение, что все не так плохо. Тут-то она мне и выдала.

— Что именно?

— Она сказала, что раз мы в таких хороших отношениях, а моя семья достаточно состоятельна, то почему бы мне не дать ей денег.

— Вот так просто предложила, ничего не добавив?

— Сперва нет. Мне эта просьба показалась странной. Сразу все изменилось. Она по-прежнему улыбалась, но в ее глазах уже не было того дружелюбия, в них было что-то другое. Я спросил, что именно она имеет в виду, и тогда она объяснила, что хочет денег в уплату за молчание о моем СПИДе. Поскольку я ни в чем не признался в школе, то у меня будут неприятности, если она расскажет об этом.

Голос молодого человека задрожал. Джонсон поспешил задать следующий вопрос:

— И что вы сделали?

— Я сказал ей, что должен подумать. На этом наша дружеская встреча кончилась — во всех смыслах; мы распрощались. Всю ту ночь и весь следующий день я размышлял, как поступить.

— И к какому решению вы пришли?

Неожиданно Джеймс Пейнет заплакал. Лицо его было все так же неподвижно, но из глаз катились слезы. Справившись с собой, он ответил:

— Ясно, к какому, раз я здесь. Помощник аптекаря. Если повезет, я смогу читать курс фармакологии в каком-нибудь университете. Но никакой медицинской практики, даже зубоврачебной. Даже ветеринара из меня не получится. Остается не так уж много. Пока что вот — устроился сюда.