Кристофер Фаулер - Темный аншлаг

– Думал, смогу стать полезным, если, конечно, сумею доказать это Давенпорту и министерству внутренних дел. – Брайант аккуратно отложил в сторону чайную ложку. – Ясно, что у тебя есть другие интересы, кроме работы. Не уверен, что они есть у меня. Я думаю над тем, что творится вокруг, пока мозги не начинают плавиться.

– Тогда найди, на чем еще сконцентрироваться. Если в твоей жизни нет другой цели, кроме работы, надо ее придумать.

Казалось, Брайант его не слышит. Он рассеянно жевал сдобную булочку с изюмом и цукатами.

– Ты когда-нибудь бывал на рынке Лоуэр-Марш утром в будний день? Там полно стариков. Половина еле ходит, и многие одиноки. Это напоминает английское побережье зимой. Все такие продрогшие и болезненные, будто их уже коснулась смерть. Удивляюсь, как им не надоедает жить среди такой разрухи. Это своего рода мужество, и не уверен, что оно было бы у меня, окажись я в их шкуре. Когда война кончится, наше поколение тоже назовут потерянным.

– О, это уж слишком. Не стоит все время торчать в отделе. Слушай, а ты не думал серьезно сойтись с кем-нибудь? Поверь, это здорово помогает.

– Меня больше не тянет на интимную близость. Есть вещи более скрытые, более глубокие. Знаешь, у меня за спиной шушукаются. Считают меня невыносимым. Ждут, когда нам откажут в финансировании. Уж тогда они вдоволь посмеются. Я ни с кем не дружу.

– Ерунда, Артур. Сержант Фортрайт сказала мне, что у тебя масса друзей, тебе помогают люди, которые ни с кем другим и говорить не будут. И даже близко не подойдут. – Он слышал, что Брайант консультировался с медиумом из Дептфорда Эдной Уэгстафф, чья квартира заставлена чучелами полосатых кошек. – Наоборот, судя по всему, ты дружишь с теми, кого многие обходят стороной.

– Ты сможешь адаптироваться к времени, Джон. А я двигаюсь в противоположном направлении. Когда мне было семь, я зачитывался Платоном и Аристотелем. В пятнадцать осилил «В поисках утраченного времени» на французском. Теоретическое образование – это беда. Конечно же, оно удерживало меня от отношений с прекрасным полом. Фортрайт – единственная женщина, с которой я чувствую себя легко, да и то потому, что скорее воспринимаю ее как мужчину.

– Наверное, тебе стоит попить что-нибудь тонизирующее, для нервов. – Положив широкие ладони на холодную поверхность пластика, Мэй разглядывал коричневое настольное покрытие.

– Чего я только ни перепробовал. Отделу поручают трудновыполнимые задания, а для чего? Для того, чтобы он оставался в сторонке. Проще свалить на сторону проблемные дела, чем объяснить министру внутренних дел, почему они не расследуются. Мы для государства – предохранительный клапан.

– Считаешь расследование убийства пустой тратой времени? – спросил Мэй. – Отнюдь, мы могли бы достичь больших успехов, если бы научились применять на практике твои идеи. Все эти твои связи с медиумами, ясновидцами, ведьмами, оккультистами… По-твоему, они на самом деле могут быть полезны?

– Ровно настолько же, насколько полезен любой рационально настроенный человек, который когда-нибудь может стать судьей и приговорить к смерти невиновного. Если мы собираемся руководить отделом вместе, то тебе придется хотя бы частично согласиться с моими методами, в противном случае ты никогда их не одобришь.

– Я всегда доверяю твоей интуиции, Артур, даже когда не понимаю тебя.

– Я уже не верю в исконную доброту людей, Джон, да и поначалу не очень-то верил. Ты христианин?

– Меня им воспитали. Не знаю, во что верить теперь. Уверен, у тебя появилась теория насчет театра. Почему ты мне не расскажешь?

Брайант собрался было ответить, но передумал.

– Это трудно объяснить. Мне кажется, нам бросают вызов. Я все время возвращаюсь к греческим богам, к тем изощренным способам, которыми они мстят людям. Нас избрали, дабы убедиться, что что-то случилось, но я не знаю что. На крыше «Паласа» стоит фигура греческой богини, ты заметил? Прямо на шпице, смотрится хрупкой, а сохранилась, несмотря на бомбардировки; не понимаю, почему ее не снимут. Не могу определить, что это за богиня, но есть в этом что-то весьма странное. Убежден, что кто-то играет в жестокие игры.

– С какой целью?

– Пока не знаю. Либо стремясь перевести расследование на деятельность «Триста интернешнл», либо взять измором театральную компанию. А может быть, убийца просто не может с собой совладать. Что вдохновляет его на кровавые расправы? Откуда нам знать?

– Мы можем предпринять множество практических мер, – предложил Мэй. – Начнем с того, что укрепим охрану, установим постоянное дежурство. Надо быть построже со Стэном Лоу, парнем у выхода на сцену. Как ты думаешь, он нас послушается?