Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие тьме

Химик. Ботаник. Энтомолог. А теперь еще фармаколог и анестезиолог. И к тому же медик, способный проникнуть в отделение реанимации больницы Отель-Дье. Круг возможных подозреваемых сильно сужается.

Я продолжал:

– Значит, вы принимаете мою гипотезу?

– Мне кажется, все это притянуто за уши. И чересчур сложно. Нужно было смешать несколько препаратов: во-первых, анестезирующий, во-вторых, снимающий побочные действия ибоги, и наконец, вытяжку из самой ибоги…

– И еще что-нибудь для того, чтобы пациент лучше поддавался внушению.

– Как это?

– Введя больного в транс, манипулятор появляется перед ним загримированный, переодетый, похожий на дьявола. Он внедряется в спровоцированную наркотиком галлюцинацию.

– Как старик, о котором говорил Люк?

– Совершенно верно. Когда пациенту кажется, что он покинул свое тело, перед ним появляется туннель, а в нем – мой убийца, загримированный, переодетый…

– Но если ваш пациент без сознания?

– Он, скорее всего, не совсем теряет сознание. Это вопрос дозировки, не правда ли?

Тюилье нервно рассмеялся:

– Вам не кажется, что вы перегибаете палку? К чему такая чехарда?

– Я полагаю, что мы имеем дело с гениальным преступником, убийцей, который играет на слабости своих жертв. Человеком, создающим свой собственный мир зла, далекий от человеческого мира.

– Так значит, очнувшись от комы, Люк Субейра был накачан наркотиками?

– Это мое предположение.

– В моем отделении?

– Я понимаю, что эта мысль могла вас шокировать. Впрочем, у меня нет ни малейших доказательств, ни единой зацепки. Кроме того, что на периферии моего расследования маячит ибога.

Тюилье задумался.

– У вас есть еще сигарета? – спросил он наконец.

Я бросил ему помятую пачку, потом тоже взял сигарету. Комната постепенно превращалась в турецкую баню. Сквозь голубоватую дымку он пробормотал:

– Мир, в котором вы вращаетесь… чудовищен.

– Это мир того, за кем я охочусь. Но не мой.

В течение нескольких секунд мы молча курили. Я прервал молчание – мои мысли приходили в порядок:

– Если я прав, это означает, что мой преступник под каким-то предлогом появлялся в вашем отделении. Или же он был в числе специалистов, которые лечили Люка. Могу ли я получить список медиков, которые к нему приближались?

– Никаких проблем. Но поверьте мне, я знаю врачей, которые…

– Как бы там ни было, этот человек был информирован о том, что Люк проснулся. Кто об этом знал?

Тюилье понурился и почесал в затылке:

– Нужно было бы составить список. Доктора, но еще куча сестер и санитаров, администраторы… На самом деле довольно много народу. Не говоря уж обо всех пользователях Интернета. Новость могла распространиться многими путями. Наводкой мог послужить даже заказ специфических лекарств. – Тюилье снова поднял голову: – Если я правильно понял, Люк был не единственной жертвой?

– Да, прослеживается серия одинаковых преступлений.

– Ваш малый каждый раз оказывается у изголовья реанимированного?

– Нет, не всегда. Я полагаю, преступник обрабатывает и тех, кто побывал в коме много лет назад. Он пользуется их психической неустойчивостью. Увидев кошмар годы спустя после трагического происшествия, они, естественно, воображают, будто вспоминают свой предсмертный опыт.

Я почувствовал, как мое сердце стало учащенно биться. У меня возникло ощущение, будто из меня выкачали кровь. В моих словах, в моих размышлениях Пришелец из Тьмы принимал четкие очертания.

Творец «лишенных света».

Дьявол во плоти, терпеливо вербующий наемников в свою рать.

Невропатолог поднялся и дружески хлопнул меня по плечу:

– Пойдемте выпьем кофе. По-моему, вы перевозбуждены. Я напишу вам этот список. И дам вам также материалы об ибоге. Один из моих студентов изучал ее в прошлом году. Всегда найдутся любители этих психоделических штучек!

В пятницу вечером улица Мирра не обманула моих ожиданий.

Бары, набитые пьянью, кучки шушукающихся на тротуарах, жмущиеся к стенам наркоманы, застывшие у дверей шлюхи, говорящие только по-английски, – и регулярные патрули полицейских. Ночь была затуманена дождем, но я видел довольно четко. Ориентиром служила ибога. Как и «Невольники», мой Пришелец нуждался в этом растении.

Я вернулся к исходной точке.

К колдунье Фокси.

Вся лестница была в отблесках света, пробивавшегося сквозь тысячу дыр – сквозь щели в дверях, сквозь проломы в настиле. Керосиновые и газовые лампы, огоньки свечей создавали феерию нищеты. Я лез вверх по этой спирали, вдыхая запахи маниоки, подгоревшего масла и мочи.