Андреас Эшбах - Выжжено

Вот такой кабинет, решил Маркус, должен стать целью очередного этапа.

На следующий день началась работа. Маркус первым делом занялся формулярами ввода данных. Уже утром у него были распечатки всех планок ввода, и перевести их на немецкий было просто детской игрой. Кое-где на экране не хватало места, но это была уже проблема разработчиков, а не его. В первой половине дня Маркус прошёл все планки и половину всех отчётов и уже начал спрашивать себя: а чем он, собственно, будет заниматься остальные шесть месяцев?

Ответ на этот вопрос он получил на следующее утро, когда впервые связался по телефону с Европой, а именно – с Венской налоговой службой, которая заключила с фирмой договор о сотрудничестве. Восемь часов утра в Райской Долине соответствовали четырнадцати часам дня в Вене, и его собеседник, доктор Байсвендер, с самого начала заявил ему, что привык заканчивать работу ровно в шестнадцать тридцать.

– Столько времени нам и не понадобится, – уверенно сказал Маркус.

Это вызвало на другом конце провода снисходительный смех.

– Мой юный друг, нам придётся взаимодействовать значительно дольше, чем вы можете представить себе в самом страшном сне, поверьте мне.

– Как же это может быть? – незлобиво удивился Маркус.

Полчаса спустя он начал понимать, что лучше бы не спрашивал.

Один из новых программных модулей, который «Lakeside and Rowe» закупила вместе с фирмой, разработавшей его, предназначался для того, чтобы анализировать движение на счетах клиентов банков и формировать из них спецификации, которые позволят получать показания о будущем потребительском поведении и о склонности клиента к инвестированию. Эти анализы должны были помочь целенаправленно предлагать финансовые продукты тем, кто с большей вероятностью ими заинтересуется, и всё базировалось на патентованном новом способе анализа, который чем-то похож на нейрональные сети. Маркус прочитал об этом множество статей и в какой-то момент перестал понимать подоплёку.

В США – стране, которая не знает банковской тайны, – внедрение такого механизма не представляло никакой проблемы. Другое дело в Европе. Доктор Байсвенгер прочитал ему почти двухчасовой доклад об основных положениях и о тонкостях австрийского банковского права, дополнив его ссылками на предписания комиссии Евросоюза, не учитывать которые теперь было нельзя. У Маркуса потом рука болела от пометок, которые он делал наспех для себя, исписав ими целый блок.

И это была только Австрия. Германия и Швейцария ему ещё предстояли.

– И кто же консультирует вас по немецкому налоговому праву? – спросил Байсвенгер.

Маркус разминал себе запястье.

– Профессор Мюллер из Кёльнского университета. Но он вернётся из отпуска лишь в начале июня.

– Он может не торопиться. Слушайте внимательно, молодой человек, давайте сделаем так: вы возьмёте ваши тексты, будете переводить по кусочку и посылать мне по мейлу, а потом мы это будем обсуждать. Вы что-нибудь имеете против? Это хорошо, что вы сидите в Америке: у вас будет вторая половина дня на работу, а у меня первая на то, чтобы посмотреть сделанное. Лучше и не придумаешь.

– О'кей, – вяло сказал Маркус. – Так и поступим.

– Тогда до завтра. Всего наилучшего.

Так образовался ритм. Во второй половине дня Маркус переводил, сколько успевал, и посылал это по электронной почте в Вену. На следующее утро они по телефону обговаривали, что следует изменить, и доктор Байсвенгер диктовал ему это по пунктам, которые затем предстояло обсудить с разработчиками.

Маркус больше не задавался вопросом, что ему делать ближайшие полгода. Он скорее думал, как бы успеть в отведённые сроки.

Другим было заметно легче. Швед из их группы каждое утро обстоятельно читал газету или неторопливо беседовал с датчанином. Словенец, казалось, вообще не понимал, что сложного может быть в банковских предписаниях и налоговых законах.

Маркус подкараулил француза Жан-Марка на кухне, где тот по нескольку раз в день варил себе настоящий, заслуживающий этого названия кофе, и предложил ему объединить усилия в делах Швейцарии.

– Bien, sir, – кивнул тот, устало прикрыв глаза. – Но мне ещё придётся повозиться с Бельгией.

Судя по всему, он вёл такую же битву.

Вечерами они прочно застревали в отеле. Автобус доставлял их туда после работы, чаще всего в половине седьмого, и после этого не происходило никаких событий. У бензоколонки к этому времени уже были припаркованы несколько огромных фур, и их водители, по большей части типы, внушавшие лишь ужас молодым европейцам, целиком занимали павильон с гамбургерами. Не было ни рейсовых автобусов, ни даже попутных, ни такси. Это не имело бы смысла, говорила хозяйка отеля, постоянно улыбаясь лучистой улыбкой, в Райской Долине нет ничего, что могло бы служить центром города. Кино? Его закрыли два года назад, теперь там по сиденьям скачут крысы. И для чего им кино, если в комнатах отеля есть хорошие телевизоры с большим экраном и подключением к системе Pay-TV. Всё оплачивает фирма.