Джонатан Келлерман - Ледяное сердце

Она проверила автоответчик. Шталь не звонил. Он не звонил никогда.

Это означало, что ничего нового нет. Как реагировал Шталь на эти бесплодные усилия?

Петра полагала, что желание Шталя изображать статую делает его превосходным партнером. Как пошла бы работа, если бы пришлось расследовать дела, требующие действий в составе бригады, можно только догадываться… незачем размышлять об этом. Нужно сосредоточиться на том, что есть здесь и сейчас.

Четыре утра — время, когда беспокоить коллегу нельзя, и она позвонила Майло на работу и оставила там сообщение. Петра знала, что он скорее всего разбудит ее, придя на службу. Ей хотелось сообщить ему, что Шулль, частый посетитель «Змеючника», любил заглядывать за кулисы.

Петру мучила жажда. Она встала, налила себе отвратительного кофе и выпила, стоя в углу комнаты детективов и думая о Шулле.

Обычная ночная сцена в голливудском фильме.

Профессор.

Очень плохо, что ни один вышибала не подтвердил, что Шулль находился там во время убийства Беби-Боя. Может, еще раз просмотреть список свидетелей, провести более серьезный повторный опрос и показать фотографию? Вдруг кто-то вспомнит его.

Да, так она и сделает. Скука невыносимая. Сама суть работы детектива.

Поскольку за Шуллем следят, можно подождать до завтра. Петра устала до изнеможения. Принять бы сейчас душ, растянуться на кровати и забыться на несколько часов без сновидений. Так зачем же она злоупотребляет кофеином?

Выплеснув мутные помои, Петра вернулась к своему столу, взяла пальто. Еще немного постояла, пытаясь представить, как это происходило между Шуллем и Беби-Боем.

Шулль оплачивает свое прикрытие, заказывает много напитков, чтобы стол в приятном темном дальнем углу оставался за ним. Смотрит представление, наблюдает, слушает.

Аплодирует.

Рукоплещет больше себе, чем Беби-Бою.

Беби-Бой заканчивает свои первые песни и покидает сцену. Шулль наблюдал за ним и раньше и знает, что Беби-Бой обычно выходит покурить через черный ход в переулок.

Шулль сидит еще немного, посасывает коктейль, планирует, убеждается, что никто не видит, как он осторожно выскальзывает из клуба.

Линус Брофи говорил, что на убийце было длинное темное пальто. Шулль надевал только черное, совершая свои ночные вылазки.

Под свободным черным пальто легко спрятать большой острый нож.

Подготовившись, Шулль выходит в переулок, прячется в тени.

Выжидает.

Выходит Беби-Бой, закуривает. Шулль смотрит на него, не спешит.

Наслаждается моментом.

Наконец подходит к Беби-Бою. Он не знает, что Брофи видит его, но присутствие алкаша в данном случае не имеет значения.

Беби-Бой ничего не подозревает. Милый разгоряченный парень. Он привык к восторгам фанатов, и вот один из них приближается к нему. Поведение Шулля не выдает его умысла: широкая улыбка, комплименты истинного поклонника.

Профессор. Вызывает к себе доверие, как и у многих других артистов. Никто из них не знал, что настоящим-то артистом он считает именно себя.

Неудачник в жизни, Шулль убежден, что он легендарная личность. Как сказал Алекс, это «психологический каннибализм».

Не удается кого-то переиграть, нужно его сожрать.

Петра вздрогнула.

Беби-Бой, доверчивый, наивный, отвечает на улыбку улыбкой.

Оба улыбаются и тогда, когда Шулль вонзает свой нож.

Петра надела пальто и ушла.

Вернувшись домой, она прослушала на автоответчике сообщение Майло: «Позвони мне, я уже встал». Она дозвонилась к нему на сотовый.

— Ты встаешь поздновато.

— Плохие мальчики не спят, почему же должен спать я? Что нового?

Петра доложила ему о ходе расследования.

— Хорошая работа, очень хорошая. Мы близки к завершению.

— То есть?

— Ты заслужила право закрыть глазки, а я буду в суде завтра к девяти часам и выясню, не подобрел ли судья Дэвисон.

— Дай мне знать.

— Еще бы. Спасибо, доченька.

— Не за что, папочка.

Едва Эрик Шталь увидел этот дом, как сразу же понял, что для наружного наблюдения он далеко не идеален.

С улицы Шталь видел только беленые ворота с кирпичными столбами по краям. За ними находились шестифутовые стены, обвитые плющом. Далее просматривались кусты можжевельника, кипарисы и какие-то вьющиеся растения.

Премиленькое местечко. Деньги у Шулля явно водились.

Все и всегда упиралось в деньги.

Найдя себе место для наблюдения в холмистом жилом массиве, Шталь позволил себе пофантазировать: перелезть бы сейчас через забор, проникнуть со взломом в дом, обнаружить, что Шулль занимается чем-то порочным, и прикончить негодяя.