Майкл Коннелли - Поэт

Наконец Краснер взял трубку, и следующие десять минут Гладден объяснял ему суть происходящего, приходя в ярость от любого из вариантов, которые пытался предлагать адвокат. В итоге он раздраженно бросил трубку.

— Иди ты на хер!

Я сидел тихо, полагая каждую из проведенных минут очком, засчитанным в мою пользу. Должно быть, ФБР готовило некую акцию. Снайперы, команда спасения и все такое.

За окнами постепенно угасал день. Я смотрел на улицу сквозь зеркальную витрину магазина и видел на той стороне здание торгового центра. Глаза искали на его крыше что-то вроде биноклей или ружейных стволов, однако там ничего не было. Вообще ничего.

Взгляд скользнул туда и сюда по улице. Движение транспорта по ней прекратилось. Стало быть, бульвар Пико уже перекрыт. Что бы ни случилось дальше, это произойдет очень скоро. Посмотрев в сторону Кумбса, я хотел убедиться, нет ли возможности подать знак владельцу магазина, чтобы он собрался с духом.

Кумбс истекал потом. Промок насквозь даже узел галстука, попавший под струйки, стекавшие с его щек и шеи. Выглядел Кумбс так, словно провел здесь вечность. Ни моральных, ни физических сил у него не было.

— Гладден, покажи им себя, отпусти мистера Кумбса. Ему нечего здесь делать.

— Я так не считаю.

Телефон зазвонил снова. Он снял трубку и выслушал, не отвечая ничего. Затем аккуратно положил трубку на рычаг. Через секунду аппарат снова зазвонил. Гладден взял трубку и тут же нажал кнопку удержания звонка. Выбрав другую линию, он сделал то же самое. Теперь уже никто не мог нас вызвать.

— Зачем так делать? — сказал я. — Дай им говорить, и они сами предложат выход.

— Послушай, когда мне понадобится твой совет, я его выбью из тебя! А сейчас заткнись, пожалуйста!

— О'кей.

— Заткнись, я сказал!

Я примирительно поднял вверх руки.

— И вы, гребаные газетные уроды, пишете, не имея понятия ни о чем. Вот ты... Как тебя зовут, раз на то пошло?

— Джек Макэвой.

— Тебе дали жетон?

— Он в кармане.

— Достань.

Я медленно вытащил бумажник с удостоверением «Пресса» и жетоном, а затем подтолкнул его Гладдену. Раскрыв его, он стал разглядывать документы.

— Постой, я считал, ты... Денвер? Что еще за хрень? Почему ты в Лос-Анджелесе?

— Я уже сказал. Из-за брата.

— И я сказал. Не убивал я никого.

— А как же он?

Я кивнул в сторону неподвижного тела Торсона. Гладден тоже посмотрел на тело, потом перевел взгляд на меня.

— Он играл свою роль. А я закончил пьесу. Таковы правила игры.

— Этот человек умер. Какая, на хер, игра?

Гладден поднял пистолет выше и направил ствол мне в лицо.

— Если я говорю «игра» — значит, игра.

Я не ответил.

— Пожалуйста, — проговорил Кумбс, — пожалуйста...

— Что «пожалуйста»? Лучше заткнись, пожалуйста, на хер. Ты... хм... газетчик, о чем напишешь? Конечно, в предположении, что выйдешь отсюда?

С минуту я думал, причем Гладден мне не препятствовал.

— Если хочешь, я отвечу так: «Почему?» Этот вопрос всегда самый интересный. Почему ты сделал это? Я хочу рассказать... Неужели из-за того человека из Флориды? Белтран, его звали так?

Он насмешливо фыркнул, скорее недовольный тем, что прозвучало имя, а вовсе не тем, что я все знаю.

— Это не интервью. А если и так, все равно на хер твои комментарии.

Опустив взгляд на свои руки с оружием, Гладден замолк. Молчание продолжалось довольно долго. Кажется, на него подействовала ситуация: он понимал, что положение в конечном счете просто безвыходное. Собственно, путь по определению не вел этого человека никуда, и не оставляло чувство, что он это знает. Однажды след прервется в ситуации вроде той, что сложилась сегодня. Я подумал, что Гладден расслабился, и снова попробовал заговорить:

— Знаешь что, позвони им и попроси, чтобы к телефону позвали Рейчел Уэллинг. Скажи, что хочешь говорить только с ней. Помнишь эту женщину? Это она приезжала в Рейфорд. Уэллинг хорошо тебя знает, и только она сможет помочь.

Он отрицательно покачал головой.

— Я должен был убить твоего брата, — тихо проговорил Гладден, не глядя в мою сторону. — Даже обязан.

Я подождал, надеясь на продолжение. Он молчал.

— Почему же?

— Единственная возможность его спасти.

— От чего спасти?

— Разве не очевидно? — Он посмотрел на меня, в его глазах я увидел боль и гнев. — От превращения в такого, как я. Посмотри на меня! Чтобы он не стал таким!

И только я собрался задать очередной вопрос, как раздался резкий звук разбитого стекла. Посмотрев в сторону витрины магазина, я увидел, как в комнату влетело что-то темное размером с бейсбольный мяч и упало рядом с перевернутым столом, за которым укрывался Гладден.