Патриция Корнуэлл - Последняя инстанция

После этого случая сестра Тереза глаз с меня не спускала. Я не смела посмотреть в сторону, дабы не вызвать подозрений, и сидела, уставившись строго в свою работу. Прошло несколько дней. Я как раз выносила мусор из класса, когда мы с учительницей в который раз остались наедине. И тогда она сказала, что я должна постоянно молиться Богу, дабы замолить свой грех. Должна благодарить нашего Небесного Отца за те великие дары, которыми он меня облагодетельствовал, и равняться на него: только тогда можно стать честной; ведь я так хитра, что мне сойдет с рук все, что угодно. Бог все видит, продолжала сестра Тереза. Отца нашего не одурачишь. Я возразила, сказав, что честна перед Богом и не пыталась его дурачить, пусть она сама его спросит. Из глаз хлынули слезы.

— Я не обманщица, — рыдала я. — Папулечка, забери меня отсюда.

Уже когда я поступила в медицинский колледж университета Хопкинса и училась на первом курсе, я написала сестре Терезе письмо. Я припомнила тот унизительный инцидент. Еще раз повторила, что невиновна — все никак не могла забыть, успокоиться из-за той подлой обиды, когда сестры даже не попытались встать на мою защиту и с тех пор уже относились ко мне с прохладцей.

Теперь прошло более двадцати лет, я стою в кабинете Розы и вспоминаю ту первую встречу с Хайме Бергер. Она обещала, что все еще впереди и я порядком намучаюсь. Так и вышло, Бергер оказалась права.

— Передай, пожалуйста, всем: сегодня вечером пусть сразу не уходят, — говорю секретарю. — Хочу переговорить с вами. Увидим, какой будет день — может, и выберем время. А сейчас посмотрю, что там с Бенни Уайтом. Пожалуйста, позаботься о его матери; я скоро к ней выйду.

Пока шла по коридору, заглянула в комнату отдыха и обнаружила там Вашингтона Джорджа, который расположился в библиотеке.

— У меня выдалась свободная минутка, — растерянно обращаюсь к нему.

Его взгляд блуждает по полкам с книгами, а на поясе, как заряженный пистолет, висит блокнот.

— Слушок долетел, — говорит он. — Если это достоверно и для вас не новость, тогда вы просто подтвердите факт. А если не знаете — что ж, от лишней просвещенности хуже не будет. На слушаниях по вашему делу Буфорд Райтер как прокурор не фигурирует.

— Ничего такого не знала, — отвечаю я, пытаясь скрыть возмущение, которое обуревает меня каждый раз, когда пресса узнает подробности раньше меня. — Впрочем, мы же вместе расследовали массу дел, — добавляю я. — Наверняка он не горит желанием ввязываться в эту переделку...

— Пожалуй, и так. Правда, я прекрасно понимаю, почему назначили прокурора со стороны. Вот к этому-то и подбираюсь. Вы уже в курсе? — Пытается разглядеть на моем лице ответ.

— Нет. — Я тоже вглядываюсь в его лицо, высматривая в нем обнадеживающие предзнаменования того, что позорное заклание все-таки не состоится.

— Доктор Скарпетта, вам никто не намекал, что Хайме Бергер будет выступать в роли обвинителя? — Глядит на меня в упор. — Насколько я знаю, это одна из причин, почему она приехала в город. Вы вместе занимались расследованиями смерти Льонг и Брэй, я понимаю, однако мне доподлинно известно, что все это одна большая подстава. У меня достоверный источник. Нью-йоркская прокурорша работает под прикрытием — так это, по-моему, у вас называется. Дело подстроил Райтер еще до того, как Лохматый якобы появился на пороге вашего дома. Я так понял, что ход ферзем, этой Бергер, был в планах уже несколько недель назад.

Я только и смогла сказать:

— Якобы?

Потрясающе.

— Та-ак, — говорит Вашингтон Джордж. — Судя по вашей реакции, вы об этом еще не слышали.

— Надо думать, вы, конечно, не раскроете мне свой «надежный источник», — отзываюсь я.

— Не-е. — Его губы тронула улыбка, несколько нерешительная. — Значит, это вы не подтверждаете?

— Нет, конечно, — говорю, собираясь с мыслями.

— Слушайте, я буду и дальше копать. Просто хочу, чтобы вы знали: вы мне симпатичны, всегда были ко мне добры. — Он продолжает, а я его едва слышу. Все думаю: ведь Бергер за мной неотступно ходила, целыми днями. Мы постоянно были рядом: в темноте, в ее машине, в моем доме, в особняке Брэй, и все это время она тихонько отмечала, что и как можно использовать против меня на заседании. Господи, то-то я смотрю, она так осведомлена о моей жизни. Наверняка потрясла и телефонную станцию, куда и кому я звонила, проверила счета и кредитки, всех моих знакомых опросила.

— Вашингтон, — говорю я. — Меня ждет мать одного несчастного, который умер совсем недавно, я не могу стоять здесь и болтать с вами. — Разворачиваюсь и ухожу. Пусть считает меня грубиянкой, переживу.