Патриция Корнуэлл - Последняя инстанция

— А что там про Люси? — спрашиваю я.

Капитан будто околдован: столько внимания, и все ему. Видно, там какие-то огромные фотографии, где мы с ним вместе за работой.

— Что ж такое делается... — Переворачивает страницы. — Прямо ни начала, ни конца, док. Я уже насчитал пять разных авторов. Да они всю редакцию на амбразуру бросили, а мы тут ни о чем и не догадываемся. Ох, даже вид твоего дома с воздуха...

— Что там с Люси? — напираю я. — Каким боком ее приплели?

— Ого, ты погляди. Тут снимочек, как вы с Брэй выходите из магазина, где была убита Льонг. Обе на дух друг друга не переносите, такие лица у вас...

— Марино! — повышаю голос — последний способ сосредоточиться на дороге. — Все, хватит!

Пауза — и тут же:

— Прости, док. Понимаю, каково тебе, да просто я сам еще газеты не читал: как заголовки увидел — сразу тебе звонить. Кто бы мог подумать, что тут тако-ое. Эх, оплошал. Ажиотаж устроили, будто какая знаменитость скоропостижно почила.

Глаза щиплет от слез. Мне сейчас не до колкостей, я словно умерла.

— Посмотрим, что тут про Люси отчудили, — говорит собеседник. — Примерно так я и думал. Твоя племянница, но ты ей как вторая мать. Та-ак. Закончила... отличия-приличия, управление автомобилем под воздействием наркотических средств, повлекшее за собой аварию... упомянули, что она лесбиянка... летает на вертолете, ФБР, АТФ, так-так-так... Ага, чуть не застрелила Шандонне у твоего крыльца. Похоже, это и есть гвоздь программы. — Марино снова превратился в раздраженное воплощение самого себя. Да, он может сколько угодно к Люси придираться, но другим ее и пальцем коснуться не позволено. — Молчат и про административный отпуск, и про то, что ты решила пересидеть в доме Анны. Не все разнюхали, писаки.

Дорога забита транспортом, тащимся в час по чайной ложке.

— Ты где? — спрашиваю.

— В штаб-квартире. Сейчас в твою сторону поеду. Тебя ждет жаркий прием. — Он имеет в виду прессу. — Как погляжу, сопровождение не помешает. К тому же надо кое-что с тобой обсудить. Придумал один фокус. Сначала я подъезжаю к твоему офису и бросаю там свою машину. А ты с Четвертой на парковку не сворачивай, а притормози перед зданием на Джексон-стрит. Выпрыгивай, заходи к себе, а я твою тачку припаркую. Охрана поговаривает, тут человек с тридцать — газетчики, фотографы, телевизионщики — на парковке расположились, тебя поджидают.

Я уже готова с ним согласиться, но все-таки передумала. Нет, говорю. Не собираюсь устраивать прятки да бега, прикрывать лицо портфелем, в пальто кутаться, будто мафиози. Не пойдет. Отправлю капитана дожидаться в морге, а сама подъеду как обычно и разберусь со СМИ. Может и у меня хоть раз в жизни упрямство возобладать. Это во-первых. А во-вторых, терять мне нечего, буду заниматься своим обычным делом: попросту скажу людям правду. А состоит она в том, что я не убивала Диану Брэй. Мне даже в голову такого не приходило, хотя она и была самой отвратной бестией на свете.

На Девятой остановилась на светофоре и, пока ждала зеленого, надела пиджак от костюма. Посмотрелась в зеркало заднего обзора: не совсем ли расклеилась. Мазнула помадой по губам, пригладила ладонью прическу. Скрепя сердце, включаю радио: что там, в утренних «Новостях»? Да, сейчас однозначно все будут то и дело прерывать вещание горячими новостями, дабы общественность, не дай Бог, не забыла, что ваша покорная — скандал номер один наступающего тысячелетия.

— ...вот и я о том же, Джим. Подумать только, совершить идеальное убийство. Тут вам и карты в руки...

— ...куда как серьезно. Знаешь ли, я однажды брал у нее интервью...

Переключаюсь на другой канал, щелкаю дальше, один за другим: тут меня высмеивают, там втаптывают в грязь, где-то вскрываются новые факты, потому что кто-то сболтнул СМИ информацию, которая, по хорошему-то, должна бы сохраняться в крайней секретности. Мне вот интересно, кто столь дерзостно нарушил кодекс молчания; и что куда более печально — на ум приходят некоторые имена. Райтеру я не доверяю. И всем, кто предоставлял ему информацию по моим телефонным разговорам и банковским операциям. А еще на ум приходит другой подозреваемый: Джей Талли. Наверняка его вызовут свидетельствовать на процессе. Беру себя в руки, выруливаю на парковку, и моим глазам предстает еще то зрелище: телевизионные фургоны и техника с радиостанцией забили Четвертую улицу. Моего появления ждут десятки людей, кто с камерами, кто с микрофонами, а кто попросту с блокнотами.

На мой темно-синий «эксплорер» никто и внимания не обратил, этой машины они не ожидали. И тут я понимаю, что допустила серьезный промах. Уже не первый день передвигаюсь на арендованном автомобиле, и мне даже в голову не приходило, что сей факт еще придется объяснять. Въезжаю на свое обычное, зарезервированное место, и только тут меня замечают. Со всех сторон, словно ватага охотников на крупную добычу, ко мне слетаются репортеры, и я усилием воли вхожу в роль. Я здесь командую оркестром: собранна, спокойна и ничего не боюсь. Я не сделала ничего плохого.