Блейк Крауч - День закрытых дверей (сборник)

Лютер прошел по помещению к тележке высотой по пояс и с панелью управления размером с ноутбук сверху. Сбоку к металлической раме тележки крепился ящик с набором инструментов.

– Я похитил блистательного инженера, – сообщил Лютер через плечо. – Он не только изготовил и оснастил эти стулья, но и первым уселся на них. Я получил планы всей этой местности – здесь открывается столько возможностей… Но сейчас познакомься с моей новой игрушкой.

Он подкатил тележку к моему стулу.

Не знаю, сколько времени мои глаза не видели так много света, и я жадно погрузился в созерцание помещения – нечто вроде склада, десять или пятнадцать тысяч квадратных футов, с высоким потолком.

В другом конце открывшегося пространства я заметил еще один стул, похожий на мой. Толстый пучок кабелей тянулся из-под деревянной каталки, а потом разделялся – одна группа шла на панель управления, другая уходила сквозь стену.

До меня дошло, что я сижу на таком же стуле.

Лютер встал у панели управления, посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся.

– Ты и вправду представить себе не можешь, насколько это забавно. Я сказал своему айтишнику, что хочу устройство, которое обеспечит иммобилизацию, с подачей тепла, холода, электричества, перфорирования и трения. Устройство, причиняющее тупые и сдавливающие травмы, то есть сочетающее все стихийные силы. Представь, что было бы, получи инквизиция в свое распоряжение электричество. Итак, Энди… – Он повернул ручку, и где-то подо мной загудело, а по стулу пошла слабая вибрация. – Чем тебя порадовать?

Вайолет

Она поняла, что больше не спит.

Озноб еще не прошел.

Ви лежала на жестком полу, в могильной тьме.

В правом ухе пульсировала боль, и, потрогав рукой болезненное место, она обнаружила корку засохшей крови; кожа вокруг раны зудела.

Болел желудок.

– Макс, – прошептала она. – О Господи… – И зарыдала, возвращаясь к тому ужасу, который стал ее жизнью, и вновь собираясь с силами.

Во сне она сдвинулась, и ей потребовалось пять минут, чтобы отыскать стену и выбраться из комнаты отдыха в коридор.

Остановившись там ненадолго, Ви ждала, не разглядит ли чего-нибудь в темноте, но ничего не дождалась. Тишину нарушал лишь тревожный гул, похожий на шум ветра в туннеле, но доносился он издалека, откуда-то сверху.

Она пошла вперед так же, как раньше, – выставив вперед нож, ведя одной рукой по стене. Двигаясь таким образом, прикинула, что проспала несколько часов, потому что одежда почти высохла.

Коридор закончился еще одной лестницей, и Ви поднялась на несколько пролетов, пока не оказалась наверху, а потом толкнула какую-то дверь.

На нее хлынул свет.

Вайолет стояла у входа в большое помещение, поделенное перегородками на кабины. Слабый серый свет больно бил по глазам, и несколько минут она не двигалась, позволяя сетчатке привыкнуть к световому потоку.

Лабиринт кабин.

Гнетущая вереница давно опустевших рабочих мест.

Дешевые столы и стулья. Разбросанные скрепки. Пучки каких-то проводов.

Ви зашла в одну из кабинок и посмотрела на календарь, приколотый к матерчатой перегородке; он оказался шестилетней давности.

Свет проникал в длинные невысокие окошки под самым потолком, в них виднелось только небо. Здесь гул стал громче – это шумел ветер в окнах с выбитыми стеклами, пролетавший по помещению как дуновение над горлышком открытой бутылки.

Энди

В конце концов Лютер принял решение.

Опасной бритвой он побрил мне ногу ниже колена и протер кожу теплой мыльной водой. Высушил ее полотенцем, надел пластиковые защитные очки. В животе уже похолодело.

Затем Кайт достал мощный паяльник и моток проволоки для припоя калибра 21 с составом 60/40. В наборе на тележке находилось множество отличных инструментов – плоскогубцы, буры, резак для шифера, сверла, ножницы и даже молоток с закругленной ударной частью.

Сперва я почувствовал ожог от расплавленного припоя.

Кожа на ноге вздулась, и сначала я не закричал, потому что мне уже доводилось испытать подобную боль; она слабеет и проходит.

Однако на этот раз боль лишь усиливалась, и вместе с тем меня охватывала паника, стремление справиться с чем-то, что я не мог ни вынести, ни прекратить, и когда он наложил мне на ногу три дюйма расплавленного припоя, из моего горла вырвался вопль. Я сдерживал его изо всех сил, но теперь бился в путах, еще раз убеждаясь в своей полной беспомощности. Двигаться могли только пальцы на руках и ногах.