Стюарт Коэн - Семнадцать каменных ангелов

– И знаете что, Мигель? – продолжала она. – Федералы, Фабиан и ФБР, да все они, вместе взятые… им нет никакого дела до Роберта Уотербери. У них свои соображения. – У нее зазвенел голос. – Я хочу, чтобы люди, убившие Уотербери, заплатили за это! Вы же видели, что они сделали с ним! Я хочу всех, не только Богусо или кого там, кто не сумел договориться. Я хочу всех. До самого верха! И простите, Мигель, мою смелость, но я знаю, что, невзирая на всю ложь, окружающую это расследование, – и моего правительства, и вашего – и несмотря на… все дерьмо, в котором приходится купаться, чтобы быть комиссаром полиции Буэнос-Айреса, вы тоже этого хотите. Разве не так?

Фортунато вздохнул, сказать что-либо в ответ он не мог, только в глазах мелькнула боль и растерянность. Из ее по-детски странной непосредственности, с какой она произнесла следующие слова, он понял, что для нее дело было не просто в том, чтобы довести до конца это расследование, а в чем-то большем.

– Вы мне нужны, Мигель. Теперь я по-настоящему нуждаюсь в вас.

Он посмотрел на ее гладкое молодое лицо, ей, наверное, нет и тридцати. Он мог бы сказать ей, что восстановить справедливость в деле Роберта Уотербери – просто за пределами возможного и что, даже если бы это было возможно, он не то лицо, которому это под силу. Он выпрямился на стуле, вынул пачку сигарет, закурил и стал смотреть, как вьется дымок над головкой потухшей спички. Чуть погодя он взглянул на нее:

– Какой у вас план?

Они припарковались с нарушением правил на Калье-Кордова и пошли по Калье-Флорида. Улица была закрыта для автомобильного движения и превращена в гигантский тротуар, который теперь заполняли пешеходы, спешившие мимо витрин кафе и останавливавшиеся у газетных киосков, чтобы просмотреть журналы, обложки которых украшало лицо изготовившегося к бою Карло Пелегрини. Фортунато на этот раз не задержался у них и направился с Афиной к зданию «Групо АмиБанк». Лучше нагрянуть без предупреждения, застать его врасплох.

Они завернули в роскошный вестибюль с деревянными панелями на стенах, миновали мрачного вида стража с девятимиллиметровым пистолетом, – возможно, это его штатный пистолет, подумал Фортунато. Показав свой жетон двум людям, стоявшим за стойкой, комиссар с неотразимой обыденностью произнес:

– Добрый день, muchachos. Я комиссар Фортунато из следственного отдела Сан-Хусто. Я здесь, чтобы поговорить с Пабло Мойей, на десятом этаже. Это моя коллега Афина Фаулер, эксперт государственного департамента Соединенных Штатов. Я сам доложу о себе.

Он прошел вперед, не дожидаясь ответа, Афина следом. Им повезло, их ждал лифт, и они, не оглядываясь, шагнули в него. Через тридцать секунд они вышли на белый плюшевый ковер десятого этажа. Фортунато все еще держал жетон в руках. Он знал, что о них уже сообщили.

– Я комиссар Фортунато из следственного департамента полиции провинции Буэнос-Айрес. Это моя коллега доктор Афина Фаулер, выполняющая задание Федерального бюро расследований Соединенных Штатов. Сеньора Мойю, пожалуйста.

– У сеньора Мойи сейчас совещание…

Фортунато изобразил привычное cara policía, вздернул шею и заговорил безапелляционным командным голосом:

– Теперь у него будет более важная встреча. Ваше имя?

Женщина немного испугалась:

– Мария Фош.

– Сеньорита Фош, соедините меня с сеньором Мойей немедленно. Это вопрос полицейской компетенции.

Она тут же выполнила его приказ, и Фортунато моментально сделался вежливым и любезным:

– Сеньор Мойа, извините за беспокойство. Я комиссар Фортунато из следственного отдела в Ла-Матансе. Я оказался по соседству и решил воспользоваться случаем и нанести небольшой визит. Со мной коллега из Соединенных Штатов, она представляет ФБР, и нам хотелось бы поговорить с вами несколько минут… Я знаю, что вы заняты. Если вы предпочтете, могу связаться с судьей и организовать чтонибудь более официальное в комиссариате, но я подумал, так будет более… – Фортунато слушал. – Замечательно! В таком случае через минуту. – Он взглянул на Афину, вскинул голову, его доброе лицо приняло надменное выражение. Дверь зажужжала и открылась, они вошли внутрь.

– Комиссар Фортунато! Очень рад! – Сеньор Мойа уже вышел из-за письменного стола и шел через комнату с протянутой рукой.

Комиссар пожал широкую теплую ладонь, потом представил Афину хозяину кабинета. Глаза Мойи задерживались на собеседнике с особой теплотой, излучая джентльменское очарование. Фортунато подумал, что Мойа, с его длинными ресницами и крепкой фигурой, привык прокладывать себе дорогу в жизни с дружеской улыбкой на устах. Есть лица, мелькнула у него мысль, скроенные по судьбе, что мало-помалу становилось известным их владельцу. Подобно лицу Мойи, созданному, чтобы украшать банкноты, или его собственному, которое все находят таким симпатичным, идеальным для сообщения трагических известий или сокрытия чужого обмана.