Шарлотта Линк - Незнакомец

— Он знал… об этом. Он меня понял. Все… эти муки… он понял…

— Ты имеешь в виду муки твоего детства?

— Они… не прекращались. Никогда.

— Я понимаю. А Максимилиан хотел тебе помочь?

Слабый кивок.

— Да.

— Это было запланировано, чтобы мы оказались здесь, не так ли? У Ребекки?

— Он… считал, что я должен с ней поговорить. Рассказать ей, как меня бросили в беде. Он сказал, что только так я смогу справиться со всем. Если… я обращусь к тем людям, которые… тогда были ответственны. — Мариус закашлял. Ему было очень трудно говорить. — Я… мне показалось это правильным. Я подумал, что в этом действительно могло быть мое спасение. Хотя… мне больше хотелось поговорить с той женщиной из учреждения по делам детей и подростков. Но Максимилиан сказал, что… настоящая виновница всему — Ребекка. А женщина из учреждения по делам детей и подростков только боялась за свое место работы. Но для… для Ребекки нет прощения.

Инга лишь частично знала эту историю и могла только догадываться, что Мариус имел в виду.

— Ты просил ее о помощи? — спросила она. — Когда был ребенком? Но она даже твоего имени не знает.

Мужчина снова с трудом кивнул.

— Она… ни о чем не знала. Максимилиан же утверждал… что она знала все. Что она якобы… ему рассказала. Но на самом деле… я… говорил с ее сотрудницей. Все это дело… никогда не докладывалось Ребекке.

Ну вот пазл и сложился.

— Не было никакой случайности, — произнесла Инга, — когда Максимилиан подобрал нас в той деревушке, так?

— Нет. Я… позвонил ему и сказал, где мы находимся. Это была договоренность. Он должен был забрать нас на последнем отрезке и высадить на участке рядом с домом Ребекки. От него, кстати, я и получил кемпинговое снаряжение.

— Ага. А машина, о которой ты поначалу говорил, что ее хотел одолжить нам твой друг…

Мариус слабо улыбнулся.

— Прости. Это… я выдумал. Чтобы… уговорить тебя… на мой план…

— И ты захотел вступить с Ребеккой в разговор. Но почему же ты тогда пытался скрыться на яхте?

— Я испугался.

— Испугался? Чего?

— …Себя. Прежде всего. Побоялся снова раскручивать всю эту историю. Мне хотелось только одного — уйти. У меня… появилось такое ощущение, что… я не справлюсь с тем, что собирался сделать. Слишком много картин… понимаешь? Слишком много всего, что вновь… всплыло…

Его речь становилась все более тягучей. У Инги вертелось на языке множество вопросов, но она поняла, что слишком сильно напрягала своего мужа. Может быть, они смогут пережить эту драму, и тогда у них будет бесконечно много времени, чтобы обо всем поговорить. Но не сейчас. Мариус тяжело ранен. Ему нужна вся его сила, чтобы остаться в живых.

— Попробуй заснуть, — попросила она, — ты мне позже все объяснишь.

— Я… очень устал.

— Я знаю. Просто закрой глаза. Сейчас важно только то, чтобы ты снова был здоров.

" Это действительно важно для меня, несмотря на все, что произошло. Я хочу, чтобы у него был второй шанс ".

Инга рассматривала его лицо. Мариус закрыл глаза, веки его подергивались. Она знала каждую линию в его чертах; ее заполнило теплое чувство. Выражение этого лица вначале восхищало ее, позже раздражало, а потом, еще позже, вызывало у нее страх: это была юношеская, радостная беззаботность, которая с первого взгляда бросалась в глаза, но затем становилось ясно, что под этим кроются старая боль и глубокая ранимость. Мариус всегда носил маску. Он слишком много перенес, чтобы суметь выжить без маски.

Женщина нежно погладила прядку волос, свисавшую ему на лоб завитком. Мариус открыл глаза и взглянул на нее. Затем с большим трудом поднял руку и осторожно прикоснулся к опухшей коже вокруг глаза Инги. Она вздрогнула от боли при его прикосновении.

— Я сожалею об этом, — произнес ее муж. — Я очень сожалею…

— Не переживай из-за этого. Давай поспи. — Инга улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ.

И именно в этот момент они услышали выстрел. Он громко и жестоко прорезал тишину жаркого прованского дня.

Оба с ужасом вздрогнули. Мариус попытался сесть, но тут же свалился обратно на пол.

— Черт побери, — хрипло прошептал он, — Кемпер застрелил Ребекку!

Инга дрожала всем телом.

— А сейчас он придет к нам? — Она сглотнула; ее рот, казалось, был заполнен огромным горячим комом ваты.

" Слишком поздно. Когда бы ни приехала полиция, будет уже поздно. Будет слишком поздно ".

Женщина уставилась на дверь в ожидании шагов, которые в любой момент могли послышаться на лестнице.