Жан-Кристоф Гранже - Мизерере

Они оказались в белой, залитой светом комнате. Каталки, хромированные инструменты, выключенные приборы со свернутыми проводами, разбросанные в беспорядке, словно на складе медицинского оборудования.

Волокина положили на стол, покрытый зеленой бумагой. Он так и не пришел в себя. Две медсестры отрезали пропитанную кровью штанину. Сняли жгут. Третья уже стянула руку Волокина манжетой тонометра.

Врач быстро обследовал рану и поднял глаза на Касдана:

— С прививками у него все в порядке?

— Понятия не имею.

Касдан подумал, что дети-убийцы, скорее всего, пользовались чистым оружием. Нож старый, но вряд ли он был ржавым или грязным. Каждый акт насилия был тесно связан с культом Ханса Вернера Хартманна. Но как объяснить все это врачу?

Тот сказал медсестрам:

— О'кей. Антистолбнячный гамма-глобулин. Успокоительное, потом анестезия. Переходим в операционную.

Касдан с беспокойством наблюдал за их манипуляциями. Его мозг разрывали обрывки воспоминаний. Он думал о жене, о венах на ее голом черепе, о невнятном голосе, едва слышном в полумраке ее последней палаты. О сыне, которого он в три года отвез в отделение «Скорой помощи» с симптомами менингита. О себе самом, так часто поступавшем в приемный покой больницы Святой Анны в качестве заключенного, когда у него отбирали пистолет, пояс и шнурки от ботинок, чтобы не наделал «глупостей». Разум, содержащийся под стражей.

— Все обойдется.

— Простите?

Врач стоял перед ним. Хирургическая лампа отбрасывала на них беспощадный свет. Тысячи стеклянных фасеток, словно чудовищный глаз белой мухи.

— Все обойдется, — повторил врач. — Лезвие скользнуло по мышце. Ни одна жизненно важная зона не затронута. Но придется извлечь кусок лезвия, застрявший в теле. Он потерял много крови. У вас какая группа крови?

— А плюс.

— Мы возьмем у вас немного. Для вашего напарника.

— Без проблем.

Касдан стянул куртку и сел в углу зала. Одна из медсестер уже закатывала ему рукав. Интерн еще раз осмотрел тело раненого и обернулся к армянину:

— Расскажите подробнее о нападении.

Касдан ответил не сразу, наблюдая, как его кровь стекает по трубке. Темная. Тяжелая. Угрожающая. «Из меня вытекает жизнь», — подумал он, потом посмотрел на врача:

— Все произошло очень быстро. Мы были в Женвилье на задании.

— Посреди ночи?

— Вам по секундам расписать?

— Мне придется сообщить…

Медсестра унесла свои пробирки. Касдан согнул руку. Этот врач уже действовал ему на нервы.

— Делайте что хотите, — сказал он, — только вытащите лезвие у него из ноги!

— Держите себя в руках. Мне понадобятся ваши фамилии и регистрационные номера.

— Вы оперировать его будете или как?

— Через пару минут. А пока я хотел бы услышать вашу версию событий. Мы вместе составим…

— Касдан.

Это сказал Волокин, уставившись в потолок. Армянин встал и уже спокойнее попросил интерна:

— Можете на минутку оставить нас одних?

Тот вздохнул, знаком предложив медсестрам выйти.

— У вас одна минута. Потом нам пора в операционную.

Касдан сдвинулся с места. Врач удержал его за руку и спросил, понизив голос:

— Скажите, ваш напарник…

— Что?

— Вы ведь в курсе, что он законченный наркоман?

— Он завязал.

— Значит, совсем недавно, потому что следы от уколов…

Не договорив, он махнул рукой, словно хотел сказать: «следы что надо».

— Я же сказал: он в завязке, ясно?

Врач шагнул назад и оглядел Касдана во всей его красе. Почти седой, промокший, отсыревший шарф вокруг шеи. Интерн растерянно улыбнулся. В сопровождении медсестер он вышел за дверь.

Касдан подошел к Волокину. Было страшно и жарко, а в этом отделении ему становилось все хуже. Как будто хаос смотровой проник ему в кровь и привел в смятение его собственные клетки. Он выдавил из себя улыбку:

— Тебе сейчас перельют кровь, сынок. — Он сжал его плечо. — Добрую пинту армянской крови. Это поставит тебя на ноги.

Волокин улыбнулся. Бледной улыбкой, не способной скрыть его тревогу.

— Дети… Вы поняли, они играли с нами.

— Ты мне уже говорил. Не нервничай.

— Тот, что меня ударил, произнес одно слово. Кажется, по-немецки. «Gefangen» или «gefenden». Узнайте, что это может значить…

— О'кей. Все сделаю. Успокойся.

— Я вполне спокоен. Они ввели мне успокоительное… Видели их маски?

Касдан не ответил. Сверкающие серебряные личины, грозные, трагические. Он попытался прогнать этот образ.

— Дети-боги… — прошептал молодой полицейский. — Это дети-боги…