Кит Маккарти - Мир, полный слез

Айзенменгер отхлебнул портвейна. Хикман оставил красный шар на раздражающе малом расстоянии от лузы…

Ему удалось его загнать, но на этом все и закончилось, так как белый шар оказался в безнадежном положении. Хикман передвинул маркер на доске.

– Конечно, это было безумием, – промолвил он, – жениться до получения диплома. Но я всегда был азартен.

Айзенменгер кивнул и улыбнулся, подумав, что не так уж трудно потакать своему азарту, живя в замке и имея тысячу акров карманных денег.

– А Клод занялся юриспруденцией и вскоре познакомился с восхитительной девушкой, которую звали Диана. Влюбился в нее по уши. А потом пришел мой черед выступить в роли свидетеля, и мы решили, что наша семейная жизнь налажена.

Айзенменгер попробовал загнать желтый шар, но промазал. Хикман, не говоря ни слова, записал себе четыре очка и подошел к столу. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами, и их золотые обрезы поблескивали в свете люстры, низко свисавшей над столом. Будь Тристан и Айзенменгер облачены в вечерние костюмы, можно было бы подумать, что они находятся на приеме в посольстве или внезапно перенеслись в начало XX века.

– А потом разразилась трагедия. Диана умерла в родах. Эмболия околоплодной жидкости.

Такое случалось редко, но, если случалось, последствия оказывались катастрофическими.

Хикман уложил в лузу красный шар, быстро перешел к черному и расправился с ним так же легко. Айзенменгер отметил на доске выигранные Тристаном очки и, достав из лузы черный шар, вернул его на место.

– Так Клод остался вдовцом с младенцем на руках. Думаю, в первые два года после этого жизнь у него была не слишком сладкой, однако он никогда не жаловался. Конечно, мы пытались помочь, но Клод был не из тех, кто умеет принимать чужую помощь. – Тристан помелил кончик кия и вернулся к своей сигаре. – А потом мы познакомили его с Пенни. Я тогда как раз унаследовал замок, и мы устроили большой летний бал. Пенни тоже недавно овдовела и осталась с маленьким сыном на руках. Она, кстати, состояла в дальнем родстве с Терезой. – Тристан склонился над столом и прицелился в красный шар, находившийся рядом с бортом. Он не только загнал красный шар, но и умудрился расположить биток таким образом, что казалось, ему теперь ничего не стоит расправиться и с черным шаром. Однако Хикман промазал. – Вот так всегда, – выпрямляясь, вздохнул он.

Айзенменгер вместе со своим стаканом вернулся к столу.

– Не прошло и трех месяцев, как они поженились, и я был более чем счастлив вновь оказаться свидетелем Клода. И после этого они прожили двадцать лет в любви и счастье. – Тристан еще несколько раз вдохнул дым и погасил сигару. – Знаете, Джон, я вспоминаю эти годы и думаю, какими счастливыми мы были. Это была просто райская жизнь. И я, и Клод были специалистами и хорошо зарабатывали, у нас были прекрасные жены и прекрасные дети. И когда мы собирались вместе, здесь или где-нибудь еще, мы получали такое наслаждение, которое невозможно измерить никакими деньгами. – Он тихо рассмеялся и посмотрел на Айзенменгера. – Однако все когда-то заканчивается, и за все надо платить, – прошептал он, и Айзенменгер различил в его голосе виноватые нотки. – Но неужто такую цену?

Клод и Пенни убиты, Джереми совершил самоубийство. А у меня Нелл…

В комнате воцарилась тишина. Мир вокруг них словно состарился, и все же Айзенменгер продолжал молчать.

– Иногда я думаю, что за счастье всегда приходится расплачиваться горем. Каждая улыбка дается нам в долг.

Тишина стала невыносимой; Айзенменгер подумал, не кашлянуть ли ему, чтобы снять напряжение, но потом решил обойтись без этого.

– Это звучит прямо как цитата из Библии.

Хикман улыбнулся, и это немного рассеяло гнетущую атмосферу, но вернуться к прежнему веселью им не удалось.

– Возможно. Но знаете, Джон, в Библии можно отыскать немало мудрых мыслей.

– Как и абсолютно несуразных. С открытыми людьми проблем не бывает, они возникают лишь с теми, кто запирает свою душу на замок, а ключ выбрасывает.

Это заявление более или менее развеяло мрак, и Хикман улыбнулся.

– Справедливо.

Айзенменгер оглядел стол с видом неопытного генерала, который впервые осматривает поле боя, выбрал один из оставшихся красных шаров и послал биток в его направлении. Красный шар сдвинулся с места, но покатился в сторону от лузы. Айзенменгер выпрямился и робко промолвил:

– Вы можете послать меня к черту, Тристан, но мне кажется, что Нелл слегка… не в себе.