Гевин Мензис: 1421 - год, когда Китай открыл мир

Лет десять назад я наткнулся на одну древнюю карту, изучение которой сулило невиданную перспективу. Хотя это была не карта захороненных на морском дне или на островах сундуков с золотом, она стала для меня дороже всех сокровищ мира, поскольку позволяла взглянуть на историю человечества, в частности на историю великих географических открытий, в новом, совершенно непривычном ракурсе. Эта карта настолько поразила мое воображение, что с тех пор я посвятил все свое время поискам других древних карт, лоций и документов, которые могли бы подтвердить начавшую формироваться в моем сознании, казалось бы, совершенно невероятную теорию.

Изыскания по истории Средневековья, в частности по истории великих географических открытий, привели меня в Миннесоту. Кое-кому может показаться странным то обстоятельство, что я отправился на розыски старинных документов в эти края, но, по правде говоря, ничего удивительного тут нет. Дело в том, что библиотека им. Джеймса Форда Белла при университете штата Миннесота содержит одно из крупнейших в мире собраний древних карт и лоций. Именно там я и обнаружил коллекцию сэра Томаса Филлипса, жившего в XVIII столетии. Долгое время его собрание считалось утраченным и было найдено всего 50 лет назад.

Карта, которую я отыскал в его коллекции, датировалась 1424 г. и была составлена венецианским картографом по имени Дзуане Пицциньяно (Zuane Pizzigano).

На ней были изображены Европа и часть Африки, и я, сравнив эту карту с современной, поразился тому, с какой точностью средневековый картограф очертил контуры Европы. Более всего, однако, мое внимание привлекла изображенная картографом группа из четырех островов, находившихся в западной части Атлантики. Дело в том, что в указанном венецианцем месте подобных больших островов нет, не говоря уже о том, что их названия — Сатаназес, Антилия, Сайя и Имана (Satanazes, Antilia, Saya, Ymana) — абсолютно ничего мне не говорили. Конечно, тут могла быть элементарная ошибка в счислении — люди в XV в. не умели достаточно точно определять географическую долготу и широту, — но первой моей мыслью было, что эти острова существовали лишь в воображении картографа. Другими словами, поначалу я решил, что он их просто-напросто выдумал.

Я еще раз пригляделся к карте. Два самых больших острова были окрашены в яркие цвета: Антилия — в темно-синий, а Сатаназес — в ярко-красный. И это при том, что вся остальная карта вовсе не была раскрашена! Это могло означать только одно: составитель карты придавал этим островам чрезвычайно важное значение, возможно, по той причине, что они были открыты недавно. Все обозначения на карте были на старопортугальском языке. Я обратил внимание на названия. Сложное слово «Антилия» состояло из слов «илия» — «остров» и «анти» — то есть «против, напротив», что можно было истолковать как «остров, расположенный в противоположной от Португалии части Атлантики». Ничего, кроме этого данного в названии указания, не могло мне помочь правильно идентифицировать этот остров. То же самое можно сказать и об острове Сатаназес, или «острове Сатаны», название которого звучало довольно зловеще и говорило само за себя.

Изображение острова Антилия было испещрено всевозможными надписями — по-видимому, названиями селений и городов. Судя по всему, этот остров был изучен лучше остальных. На Сатаназесе же было всего 5 надписей, и среди них такие загадочные, как «кон» и «имана» (con, ymana).

Нечего и говорить, что мое любопытство было возбуждено до крайности. Что это за острова? Существовали ли они в действительности? И если да, то где? Хотя в подлинности карты сомневаться не приходилось, я прекрасно отдавал себе отчет в том, что эта часть Атлантики в первой четверти XV в. европейцам была совершенно неизвестна. Я с головой ушел в работу с документами и через две недели пришел к выводу, что упомянутые Антилия и Сатаназес не что иное, как острова Карибской группы Гваделупа и Пуэрто-Рико. Это означало, что кто-то исследовал и нанес эти острова на карту за 70 лет до того, как Колумб достиг Карибского моря. Напрашивался вывод, что открытие Нового Света следует приписывать не Колумбу, а какому-то другому, не известному нам выдающемуся путешественнику, по-видимому, португальцу.